Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

В полдень он уже переехал Мекензиевы горы. Потемкин встретил его озабоченно:

— Похвально, братец, похвально доставил «Леонтия». Эскадру вспомоществовал Севастопольскую. Однако, — он нахмурился, — капитаны херсонские у Мордвинова более по кабакам шастают, нежели о деле пекутся. — Он подозвал Сенявина к карте. — Неделю тому назад следом за тобой пошли из Херсона корабли в Севастополь, однако в Лимане застряли в ночь. Стужа нашла. Лиман льдом покрылся. Здесь, — он ткнул около устья Буга, — на якорях корабль «Князь Владимир» супротив Очакова во льдах мается. Ледок там тонковат — дюйма полтора.

Слушая Потемкина, Сенявин почему-то вспомнил Ревель, корабли эскадры во льдах, пожар на «Всеволоде», как поспешно тогда обкалывали лед… Потемкин между тем закончил:

— Сей же час поезжай до Кинбурна, переберешься на «Владимир», принимай корабль, — он на мгновение остановился, — хоть ползком на брюхе, а корабль спасай.

К вечеру Сенявин был на косе. Посреди замерзшего пролива, ближе к Очакову, возвышалась громада корабля. От косы на казацкой чайке по узкой полынье Сенявин перебрался на «Владимир». Лед и в самом деле был пока тонкий — не более дюйма. В узком проливе между косой и Очаковом громоздились смерзшиеся торосы, преградившие путь кораблю из Лимана. Несильный, резкий от мороза ветерок тянул со стороны Херсона. Паруса были подобраны, но корпус корабля, рангоут и такелаж все равно парусили, и ветер плотно прижимал обводы форштевня к торосам. За кормой тянулась на одну-две длины корабля широкая полынья. Видимо, ветер, задувший под корму, когда травили якорный канат, все-таки понемногу втискивал корпус между торосами.

Осмотревшись, Сенявин с офицерами и боцманами прошел на бак. В течение часа-полутора выслушав людей и перебрав различные варианты, новый командир стал действовать решительно:

— Время дорого. Стужа, видимо, не спадет, ледок потолще станет. Тогда и вовсе не выбраться. Посему надлежит немедля, — Сенявин властно, но по-деловому всматривался в обветренные лица офицеров и боцманов, — перво-наперво спустить пару шлюпок и заводить верп с кормы. Оттянуть корабль как можно дальше на чистую воду. Другое — запасным якорем сей же час обколоть торосы под форштевнем. Третье — артиллеристу мортирку малую установить на баке и беспрестанно крушить торосы по курсу. Когда оттянемся на верпе, подберем якорь втугую, мигом поставим паруса, обрубим верп и, — Сенявин заметил, как просветлели лица моряков, — с Богом на чистую воду.

Убедившись, что его поняли, Сенявин предупредил:

— Перво-наперво пояснить все маневры служителям. Работать будем в две смены.

Над Лиманом сгустились сумерки. На корабле зажгли факелы, пускали фальшфейеры, пока заводили верп. Вскоре с бака загрохотала небольшая корронада. Каждые четверть часа она бросала тяжелые ядра на торосы, которые понемногу крошились. На очаковском берегу переполошились. В крепости заметались люди с факелами, готовили пушки. Многим показалось, что к крепости подошли турки. Когда все разъяснилось, на берегу солдаты развели костры, чтобы хоть чем-нибудь в случае надобности помочь морякам.

К рассвету задуманное удалось полностью. На верпе корабль оттянули назад не менее кабельтова. Тяжелые ядра сделали свое дело, и впереди появилась трещина во льду. Ветер, не меняя направления, вдруг посвежел. С юта прибежал встревоженный боцман:

— Ваше высокоблагородие, у верпа канат втугую, вот-вот поползет кормовой якорь.

Едва боцман кончил, Сенявин скомандовал старшему офицеру:

— Играйте аврал, паруса ставить.

В ту же минуту засвистели боцманские дудки, матросы, одеваясь на ходу, выскакивали на палубу, лезли по обледенелым вантам, проворно расходились по реям. Первыми распустили нижние, самые большие паруса — марсели.

— Рубить канаты верпа! Выбирать якорь! — раздались одновременно команды на бак и на ют.

Едва обрубили на корме канат верпа, «Владимир», будто застоявшийся конь, ходко начал набирать скорость. Матросы на баке бешено крутили вымбовками шпиль, еле успевая подбирать якорный канат.

К этому времени паруса поставили полностью, и, разогнавшись, корабль с ходу, подорвав якорь, начал крушить раздробленные ядрами торосы.

Спустя полчаса корабль под крики «ура!» вышел на чистую воду и, не останавливаясь, направился в Севастополь.

Прибытие каждого новопостроенного корабля из Херсона в ту пору было довольно приметным событием в севастопольских буднях. Тем более мало кто ожидал его появление в январе, среди зимы.