Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

— Смирна-а-а! — Перед адмиралом, вытянувшись в струну, стоял Петр Родионов.

— Ну, братец, опять Бог нас с тобой свел, — не скрывая улыбки, сказал Сенявин.

Глаза Родионова светились радостью, и он звонко выпалил:

— Так точно, вашдитство!

— Ну, а Чиликина ты, почитай, забыл вовсе? — спросил Сенявин.

Глядя на отливающие золотом адмиральские эполеты, капрал вдруг вспомнил прошлые годы.

…После ухода эскадры Ушакова в Черное море он плавал два года под командой капитана второго ранга Сорокина между Неаполем и Корфу. В те годы русские корабли своим присутствием оберегали мир на Ионических островах. Потом его корабль ушел на ремонт в Севастополь. В Корабельной слободке он навестил Чиликина. Тимофей, на удивление, выглядел бодро. С помощью тестя он освоил плотницкое ремесло и неплохо зарабатывал. Дом его выделялся среди соседских добротностью и искусной отделкой. Груня тоже помогала, стирала белье у господ офицеров. По двору, кроме дочки, бегали два русоголовых мальца, точная копия Тимохи. Перед уходом на корабль Родионов допоздна просидел у товарища. Вспоминали матросские годы, говорили и о Сенявине…

— Никак нет, вашдитство! Запрошлым годом гостил у него. Здравствует Тимоха, — скороговоркой ответил капрал.

Приятно удивленный, адмирал задумчиво кивнул, видимо тоже о чем-то вспоминая. А затем спросил, кивая на застывших у орудия канониров:

— Пушкари-то твои часто мажут?

— Упаси Бог. — В голосе Родионова звучала обида.

— Что ж, мы сейчас это проверим, — Сенявин кивнул Развозову: — Прикажите бросить буек, а ты, Родионов, назначь лучшего канонира.

Спустя полчаса «Венус» повернула на обратный курс и прошла в кабельтове мимо буйка с красным флажком. Третьим выстрелом срезанный ядром флажок упал в воду.

— Каков молодец! — Сенявин восхищенно посмотрел на довольного командира. — Прикажите выдать канониру пять рублей из моих сумм.

В тот же день Сенявин съехал на берег и тут же был окружен офицерами. Отказался от предложенной коляски и пешком направился к центру. Встречные жители приветливо улыбались, кланялись, прикладывая руку к сердцу. Многие встречные довольно свободно здоровались по-русски, и, видимо, некоторые из них узнавали в Сенявине молодцеватого офицера, который пять лет назад прохаживался по этим улицам.

По договоренности, Сенявин нанес визит Моцениго-Ловкий, с хитрецой уроженец острова Закинф, грек имел там наследственное имение. Александр I, приняв его на русскую дипломатическую службу, пожаловал графским титулом и назначил полномочным представителем России в республике. Прежде у Моцениго с моряками — Сорокиным и Грейгом — сложились определенные отношения по принципу: «не трогай меня, я не трону тебя». Сенявин не походил на них ни натурой, ни положением. По дипломатической почте Моцениго получил сообщение Чарторыйского о том, что Сенявин назначен главнокомандующим.

— Вы знаете, граф, французы со дня на день могут объявиться в Далмации, и надобно их упредить. Посему мне хотелось бы уяснить наилучшие обстоятельства среди населения на албанском берегу для возможного десанта войск. — Адмирал начал разговор без обиняков. — По прежней моей бытности в сих местах, помнится, бокезцы к нам благоволили более всего.

«А он, пожалуй, сметлив в политике не менее, чем в военном деле», — подумал Моцениго и ответил:

— Боко-ди-Которо по своей привязанности и симпатии к русскому императору не уступят нашей республике. — Моцениго доверительно наклонился, сверкая темно-карими глазами, — город Которо с восторгом встретит наши войска. Ныне они возбуждены австрийским коварством. Когда Австрия овладела Венецией, которцы добровольно отдались под опеку австрийцам. В Прессбурге же Франц попросту разменялся Которо с Наполеоном, будто мелкой монетой.

Вслушиваясь в чистое произношение, Сенявин забыл, что перед ним коренной ионит, а Моцениго продолжал:

— Неподалеку, верстах в двадцати к югу, на берегу прекрасного залива расположена, как вы знаете, Цетинья, главный город Черногории. Черногорцы душой привязаны к русским, не желают быть под французами и готовы отойти под русскую корону. Их предводителя, митрополита Петра Негоша, вы знаете, весьма жалует государь наш.

Моцениго закончил, откинулся в кресле и торжественно посмотрел на Сенявина, так, будто расположение черногорцев к русским было его заслугой.

— Пожалуй, вы правы, граф, и лучшего места для десантирования не подберешь, — согласился Сенявин.