Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Несмотря на поздний час, матросам не спалось, на палубу поднимались подвахтенные, прислушивались к разговору на баке.

Запыхавшийся штурманский помощник со шканечным журналом выбежал, как был, не одеваясь, без шапки.

— На три часа пополуночи, ваше благородие, широта южная шестьдесят девять градусов двадцать пять минут, долгота западная один градус одиннадцать минут, — отчеканил он, протянув командиру журнал.

Командир мельком взглянул на журнал, повеселел.

— В другой раз обошли наполовину градуса южнее знаменитого капитана Кука.

— Но то не беда наша, а слава, Михаил Петрович, — вставил Абернибесов. — Россияне, стало быть, не худо по морям хаживать могут, на крайний случай аглицким не поддадутся. Наши в поле не робеют.

Пока разговаривали, пошел мокрый снег, с «Востока» прогремела пушка. Новосильский вскинул подзорную трубу.

— «Восток» телеграфирует: «Переменить галс к осту, держать на румбе норд-ост».

Лазарев посмотрел на вымпел.

— Право, жаль расставаться с южными широтами. Надобно бы пробежать десяток-другой миль вдоль кромки, однако ветер заходит к осту.

В полдень наступило безветрие, Лазарев пригласил к обеду начальника экспедиции и офицеров «Востока». После обеда командир показал гостям искусно выделанные чучела пингвинов, пеструшек, бурых птиц. В каюте командира под потолком висел, распластав крылья, белый альбатрос. Офицеры «Востока» удивились.

— Кто сей искусник на «Мирном», что такие поделки мастерит?

Лазарев указал на Галкина:

— Вот он, умелец, срабатывает, пожалуй, добротней ученого натуралиста.

— Где же вы научились? — спросил Беллинсгаузен.

— В бытность мою преподавателем и директором гимназии в Казани неоднократно приходилось препарировать для естественных наук животных и птиц разных. К тому же отец егерем служил. От него многое почерпнул.

Корабли лежали в дрейфе. Спустили шлюпки, отправились к большой льдине. Предварительно с «Востока» из коронад дали по льдине несколько выстрелов. От льдины откололись большие куски. Матросы вытащили их на пологий берег айсберга, льдины раскалывали на мелкие части и отправляли на корабль. Скоро все бочки наполнились кристально чистым льдом. Задул противный ветер, шлюпы изменили курс, чтобы испытать еще раз возможность пробиться сквозь льды к континенту.

Не успели корабли лечь на новый галс, как начался сильный снегопад. Опять паруса облепило густо снегом, снасти обледенели, корабли теряли ход. Пришлось поворачивать против ветра, лавировать, стряхивая с парусов снег. Вся подвахта скалывала лед с обледенелых снастей, сбрасывала за борт снег с палубы.

В начале февраля ветер стал крепчать, дул с порывами, повалил мокрый снег, пришлось взять рифы.

Как всегда, в полночь, после четвертых склянок, Лазарев обошел корабль. На «собачью вахту» заступали надежные люди. «Мирный» шел правым галсом, удерживаясь в видимости зажигаемых каждый час огней фальшфейера «Востока». Порывом ветра с вант фок-мачты сбило огромную сосульку, она с грохотом разбилась о палубу. «Пора и вздремнуть», — подумал командир, спустился в каюту и, не раздеваясь, прилег на диван. Где-то рядом, за бортом, мерно шумели разрезаемые форштевнем волны, гулко стучали по обшивке встречаемые льдины.

Внезапно шум стих, на верхней палубе, торопясь, протопали вахтенные. Через минуту Лазарев был на шканцах. Сквозь пелену снежного заряда с правого борта виднелась ледяная громада. Еще полчаса назад тугие паруса обезветрели. Не успел вахтенный лейтенант доложить Лазареву о случившемся, как матрос на салинге громко крикнул:

— Лед сто саженей! Справа и слева!

— Всех наверх! — скомандовал Лазарев. — Лево на борт. Боцман! Всем стоять с правого борта с крюками и рострами.

Корабль, еще двигаясь по инерции, стал медленно уваливаться влево. Снежный заряд внезапно пропал. Два ледяных острова, столкнувшись дальними краями, медленно сходились, зажимая, словно гигантскими клещами, «Мирный».

«Главное, не потерять инерцию», — мелькнуло у Лазарева. По его команде все матросы, вооружившись крюками, запасными реями, стеньгами, стали медленно протягивать корабль, как бы выталкивая его из западни на чистую воду. Лазарев мельком взглянул наверх: слава Богу — вымпел на грот-мачте, словно нехотя, зашевелился, расправился, слегка заполоскал на ветру.

— Стакселя готовить на левый галс! — И спустя минуту приказ командира лихо выполняли матросы. Но вот срез кормы миновал кромку подветренной льдины. Через несколько мгновений страшный грохот сомкнувшихся ледяных гигантов слился с гулом пушечных выстрелов, подаваемых с «Востока».