Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

— Можете быть уверены, что у нас они получат достойное образование и великолепное воспитание.

— Когда и куда прикажете, ваше превосходительство, доставить отроков?

— Гаврила Романович, хоть завтра поутру, в это же время, я сам буду на месте, в крайнем случае распоряжусь своему помощнику.

Державин учтиво раскланялся.

Сквозь разбитое стекло на подоконник неслышно падали редкие снежинки. Метель крутила еще с вечера, и Мише невольно вспомнилась такая же вьюга год назад, когда вернулся из поездки отец и заболел. В каморе, где размещалось полторы дюжины кадетов, было довольно прохладно. Кадеты ежились под казенными одеялами и всхлипывали во сне. Справа, натянув на нос одеяло, спал старший брат Андрей, слева свернулся калачиком, укрывшись с головой, и тоненько посапывал Алеша.

…Вчера в полдень братьев привел Державин и сдал помощнику директора корпуса. Перед уходом наказал обязательно быть у него на Пасху. Потом Лазаревых повели в каптерку, выдали зеленые мундиры, белые чулки. Не успели они кое-как переодеться, как на них налетела туча кадет-одноротников. Они куражились, строили рожи, тыкали пальцами и кричали: «Новенькие, новенькие!»

Вечером на Алешу ни с того ни с сего наскочил кадет-«старичок» и стал его мутузить и толкать. Не тут-то было. Через минуту поверженный «старик» лежал на полу, а в грудь коленом ему упирался Андрей, рядом Миша отряхивал Алексея.

— Покорен, — просопел поверженный кадет, — слезай, чего давишь?

Столпившиеся вокруг кадеты объяснили, что «покорен» означает «сдаюсь», а потому борьба окончена. Андрей встал и подал руку лежавшему. Поднявшись, тот, нисколько не обижаясь, дружелюбно ухмыльнулся и, не отпуская руки, представился:

— Унковский Семен…

…Миша прислушался. По коридору торопливо протопали. Громкая барабанная дробь поднимала кадет.

Для Андрея, Миши и Алексея начинался первый день многолетней жизни в корпусе, познания «хитростных мореходных наук».

После победы у Гангута [12] Во время Северной войны (1700–1721) у Гангута авангард русского галерного флота под командованием Петра I 27 июля 1714 г. разгромил шведскую эскадру и захватил все 10 кораблей. Это первая крупная морская победа русского флота. Петр учредил в Петербурге Морскую академию. Сюда перевели из Москвы классы Навигацкой школы. При Елизавете из академии образовался Морской кадетский корпус…

Нынче он располагался на набережной Невы. Науки будущим офицерам преподавали разные — математику и философию, географию и астрономию, разные языки. Обучали танцам и фехтованию. Среди педагогов были и раньше здесь замечательные. Такие, как Магницкий [13] Магницкий Леонтий Филиппович (1669–1739) — преподаватель математики в Школе математических и навигацких наук в Москве, автор первой «Арифметики» (1703). и Курганов [14] Курганов Николай Гаврилович (1725? — 1796) — педагог, издатель, просветитель, автор известной «Российской универсальной грамматики» (1769), позже называемой «Письмовник». . А нынче Лазаревым пришелся по душе и капитан 1-го ранга Платон Гамалея [15] Гамалея Платон Яковлевич (1766–1817) — капитан-командор, участник многих сражений. До 1788 г. плавал в Балтийском море, с 1793-го преподавал морское дело, издал и составил «Высшую теорию морского искусства» (1808), действительный член Академии наук. , инспектор классов.

Однажды в классную комнату в сопровождении преподавателя математики вошел худощавый, среднего роста, черноволосый офицер. Приняв рапорт старшего гардемарина, он кивком разрешил кадетам сесть. Преподаватель начал перекличку по журналу:

— Лазаревы — первый, второй, третий!

На инспектора устремились настороженно-пытливые, не по-детски серьезные глаза. Гамалея припомнил: трое братьев-сирот приняты в корпус нынешней зимой, говорят, не ленивы, надобно приглядеться… Перекличка закончилась. Из распахнутых окон приятно обдавало теплым майским ветерком. С Невы доносился скрип мачт и снастей, хлопали на ветру паруса проходивших судов, с пристани слышались боцманские трели, крики матросов, разгружавших шхуну, запахи Балтики наполняли класс.

— Господа кадеты, — начал Гамалея. Андрей незаметно подмигнул Мише. За три месяца пребывания в корпусе они уже попривыкли к неучтивости и грубости многих наставников, особенно ротных командиров. Миша с любопытством вслушивался в непохожую на прежние речь, наблюдал иную манеру общения.

Капитан 1-го ранга продолжал: