Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Дохтуров согласно кивнул головой:

— В добрый путь!

Лицо Лазарева наливалось краской, сполохами проносились мысли: «Неужели не сон, а если явь, почему вдруг такая нечаянность?»

Видя некоторое смущение, Булдаков пояснил:

— Прежний капитан Макаров нынче отставлен правлением за недобросовестность, отправка же должна быть незамедлительной. Так как же?

Лазарев чуть сдвинул брови.

— Я готов, — последовал ответ, — но прежде хотел бы знать корабль и его экипаж. Офицеров следует переменить по моему усмотрению.

Директора повеселели. «Молод, однако дело знает и настырен». Было решено, что новому капитану будет предоставлено время для окончательной подготовки корабля и замены части экипажа по его усмотрению. Через два часа Лазарев был на борту «Суворова».

Макаров уже сошел с корабля, на палубе Лазарева встретил лейтенант Платон Нахимов:

— Павел Николаевич вроде бы погорячился, но ты сам знаешь наше нищенское жалованье, — оправдывал Макарова его помощник.

Нахимов представил Лазареву штурмана Максима Самсонова и его помощника Алексея Российского.

В каюте появился коммерсант Молво — представитель компании, лет тридцати, нагловатый, начинающий полнеть.Заплывшие щеки украшали рыжие бакенбарды, а маслянистые, бегающие глазки навевали невеселые мысли командиру.

Вслед за Молво в каюту с трудом протиснулся обрюзгший, средних лет, розовощекий доктор Шеффер. Низкого роста, с брюшком и лысым черепом, немец, видимо, не любил быстрые движения и с ленцой поглядывал на командира. Лазарев не подал виду, но подумал: «Любит канитель разводить» — и приказал:

— Первым делом, господин Шеффер, сегодня же освидетельствуйте весь экипаж и завтра к обеду доложите мне рапортом.

Тот недовольно засопел, но промолчал и вышел.

Приняв все документы, Лазарев отпустил Нахимова:

— Все остальное, Платон Степанович, надеюсь по совести, в наличии. Насчет жалованья ты, конечно, прав, но надобно такие дела загодя оговаривать. Макаров тут безусловно напортачил.

Пройдет десять лет, и судьба надолго свяжет младшего брата Платона Нахимова, Павла, с Лазаревым.

Детально осмотрев корабль, Лазарев тут же отдал приказание боцману о перетяжке такелажа, подгонке рангоута, Молво он обязал доставить дополнительные паруса. Пройдя по трюмам, наметил переместить часть груза, не все было ладно размещено, того и гляди, в шквал корабль черпнет бортом.

Как и ожидал Лазарев, несколько человек оказались явно больными, и их пришлось тут же заменить. Еще при разговоре у Спафарьева решил Лазарев взять себе в помощники кого-нибудь из однокашников и, конечно, друга — лейтенанта Унковского. Но где их искать?

На «Фениксе» к нему пристал Алексей:

— Изволь меня взять на «Суворов»!

Старший брат отказал сразу:

— Нам с тобой быть на одном корабле в таком плавании вместе никак нельзя. Сам понимать должен, море всякое выкинуть может, всего не предусмотришь. Как говаривают — путь водою проходит бедою. Да и у меня будет менее тревоги и забот, ежели ты останешься. Успеешь еще наплаваться.

На следующее утро Лазарев, выйдя на стенку, обрадовался: в Военную гавань втягивался корабль «Борей» — на нем-то и служил Унковский. Он рассказал Михаилу, что его брат Андрей остался в Англии в эскадре Тета. Не один час уговаривал Михаил друга — оказывается, тот решил по окончании войны подать в отставку, сказывалось прежнее ранение. В конце концов Лазарев убедил его, и Семен согласился.

— Пожалуй, ты прав, такой вояж — предприятие редкостное, познать многое предстоит, а кроме того, — Семен взял за руку друга, — ты мой товарищ добрый, для меня же и тщишься, и я готов делить с тобой все тяготы.

Михаил обнял друга.

— Знаешь, Миша, на «Орле» Швейковский Павел ревизором, быть может, и он изведает сие предприятие?

— Мысль добрая, сей же час отправлюсь к нему.

Тот тоже был удивлен неожиданным предложением, но согласился. На другой день поутру Лазарев доложил директорам об изменениях в экипаже, те со всем согласились и просили как можно быстрее выйти в море, да и сам Лазарев знал прекрасно — надвигалась осень и коварная стихия могла преподнести любые сюрпризы. И тут первый сюрприз преподнес комиссионер Молво — позабыл доставить на корабль порох, хорошо, что вовремя проверил командир. Пришлось еще десять дней ждать, пока не привезли наконец пятьдесят пудов пороха для компании. Используя неожиданную паузу, Лазарев съездил в Петербург, наскоро забежал к Державиным. Те были ошеломлены, стареющий поэт вначале расстроился, но потом повеселел: