Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

А вот как описал действия «Азова» лейтенант Логин Гейден: «Корабль «Азов», покрытый густым удушливым дымом, осыпанный ядрами, как градом, стал на якорь со шпрингами и произвел страшную всеразрушающую пальбу, и положение «Азии» переменилось. Ее сопротивники один за другим от совокупленного действия уклонились под ветер в самом ужасном состоянии, но тут «Азов» обратил на себя общее внимание врага, ярой злобой противу него воскипевшего. Ядра сыпались отовсюду, пробоины увеличивались, рангоут валился, и исступленный враг, напрягая противу него все усилия, громил в него со всех судов своих. Но сей, теряя людей убитыми и ранеными, неумолкаемо и с вящим усилием направлял в них мелкие и сильные выстрелы свои, производившие там гибельное действие. Храбрый капитан Лазарев, находясь попеременно в разных местах корабля своего, личным присутствием ободрял храбрый экипаж свой и, искусно направляя действие артиллерии, ускорял разрушение сил атаманов, и Тагир-паша, предводитель турецкого флота, опасаясь потопления фрегата своего, отрубил канат и удалился от выстрелов».

Перенесемся на линейный корабль «Азов» в разгар сражения.

Хладнокровно отдавал команды, не расставаясь с подзорной трубой, Лазарев, по мере надобности переходил с борта на борт, окидывая взором весь корабль от бака до кормы и вверху до топа мачт. Без задержек работала на оба борта артиллерия. Стрельба велась то плутонгами, то деками. Когда залп второго и третьего дека вдруг совпадал и весь борт огрызался языками пламени, корабль содрогался от киля до клотика. На шканцах рухнул, весь в пламени, обломок грота-реи. Черный от пороховой копоти, с расстегнутым воротником, перебегая от орудия к орудию, лихо командовал шканечной батареей лейтенант Иван Бутенев.

Лазарев окинул взглядом мачты. Переломилась фор-стеньга, в щепы разнесло реи на фок- и бизань-мачтах, перебит такелаж — турки явно метили в рангоут, чтобы лишить корабль хода. «Ну что ж, нам ход пока и не понадобится».

— Передать на бак Нахимову — «С отдачей якоря завести шпринг!». — Он решил атаковать флагманский корабль египтян «Адмирал Мухарем-бей».

Не прекращая огня, «Азов» подошел на пистолетный выстрел к кораблю египтян, отдал оба якоря и, развернувшись бортом, стал на шпринг. Удачным выстрелом баковой батареи перебило шпринг у египтян, и корабль Мухарем-бея развернуло раззолоченной кормой к «Азову». Такой случай нельзя было упустить.

— Продольный огонь левым бортом! — передал Лазарев приказание на все батарейные палубы.

Полчаса спустя корма «Адмирала Мухарем-бея» была разбита вдребезги, огонь перекинулся в констапельскую, и минуту спустя флагман египтян взлетел на воздух. «Половина дела сделана», — мелькнуло у Лазарева.

Едва «Азов» перенес огонь на корабль флагмана турок, Тагир-паши, как тот, обрубив якорные канаты, метнулся к берегу. Теперь почти все турецкие корабли прекратили огонь по англичанам и с яростью обрушили его на «Азов» и другие корабли русской эскадры.

На верхней палубе «Азова» не успевали убирать убитых и раненых, в бортах зияли пробоины, горящий рангоут воспламенял все вокруг. Рядом с командиром баковой батареи лейтенантом Нахимовым взорвался брандскугель, и вокруг орудий заполыхала палуба. Вместе с матросами Павел Нахимов самоотверженно бросился в огонь и, потушив пожар, вновь встал к орудиям. Мимо Лазарева просвистело ядро. На другом борту, на шканцах, вскрикнул Бутенев. Лазарев стиснул зубы. Привалившись к орудийному станку, без кровинки в лице, смотрел на руку командир шканечной батареи. Только что взмахнул он правой рукой, отдавая команду, а сейчас, раздробленная, оторванная по локоть, она беспомощно повисла на коже. Из обрубка во все стороны хлестала кровь. Стоявший рядом матрос сорвал с себя рубаху и замотал культю. Подбежали еще два матроса. Бутенев отстранил их здоровой рукой.

— К орудиям, братцы, наводи!.. Пали!

По приказу Лазарева матросы чуть не силой увели Бутенева в лазарет. В кубрике доктор отнял ему руку по плечо, и в это время наверху закричали «ура!». В люк заглянул весь черный от копоти матрос: «Братцы, главного супостата взорвали!». Возбужденный Бутенев вырвал здоровую руку, вскинул ее: «Молодцы, русачки! Ура, братцы!»

Не отставали от «Азова» и другие корабли. Первым подоспел на помощь флагману «Гангут». Еще не отдав якоря, прикрывая эскадру, заставил замолчать крепостные батареи. Отдав якорь в полукабельтове от «Азова», Авинов развернул корабль на шпринге и открыл ураганный огонь по трем египетским фрегатам и через час поджег их. «Около 4-х часов, — вспоминал Рыкачев, — увидели мы шедший прямо на нас горящий брандер. Нам удалось уклониться от него действием шпринга и несколькими меткими выстрелами пустить его ко дну. Через полчаса после этого дравшийся с нами фрегат, закрыв борта, но не спуская флага, погрузился в воду. Вскоре и другой 64-пушечный взлетел на воздух. Громогласное «ура» по всей линии было знаком того, что победа начала явно клониться в нашу сторону. Признаюсь, этот взрыв турецкого фрегата вряд ли кто из нас забудет во всю жизнь. От сотрясения воздуха корабль наш содрогнулся во всех своих частях. Нас засыпало снарядами и головнями, отчего в двух местах на нашем корабле загорелся пожар, но распоряжением частных командиров и проворством пожарных партий огонь был скоро погашен без малейшего замешательства. После взрыва нашего ближайшего противника мы продолжали действовать плутонгами по корветам, бывшим во второй линии сзади фрегатов».