Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

С утра 8 октября 1827 года тихий ветерок ласкал, чуть вздувая паруса. Все суда союзного флота поневоле скучились, дрейфуя у входа в бухту Наварин. Потом легкий ветерок все же расправил белоснежные крылья кораблей и к полудню задул с южных румбов. Корабли, постепенно склоняясь в кильватер, выстраивались в линию для боя. На ветре английская и французская эскадры, чуть под ветром эскадра россиян.

…На «Гангуте», как и на всех русских кораблях, весь экипаж с утра принарядился, оделся в чистое платье, офицеры в мундиры. Капитан 2-го ранга Александр Авинов поднялся чуть свет, прошел по верхней палубе, осмотрел батарейные деки. «Гангут» имел из всех кораблей самое сильное вооружение — восемьдесят четыре пушки.

И вообще эскадра россиян превосходила и английскую и французскую по кораблям и огневой мощи. Она являлась ее боевым ядром.

«Гангут», согласно ордера, держался в полукабельтове, строго в кильватер своему флагману «Азову». Даже невооруженным взглядом просматривались на шканцах «Азова» фигуры Гейдена и Лазарева, различались флажные сигналы.

С первым ударом послеполуденной склянки на флагмане запестрело разноцветье сигналов. Вахтенный лейтенант отрепетовал:

— Флагман показывает сигнал «Приготовиться атаковать неприятеля!».

Лейтенант еще докладывал, а с «Азова» донеслась барабанная дробь.

— Барабанщики наверх! Играть тревогу! — спокойно, чуть громче обычного распорядился Авинов.

Собственно, экипажи давно расположились вблизи своих мест по боевому расписанию в ожидании сигналов. Поэтому, когда Авинов через минуту спустился в батарейные деки, там уже все офицеры и матросы стояли по своим местам, ядра и снаряды разложены наготове, фитили дымились. В ответ на добрые слова капитана громогласное «ура!» раздавалось по всему кораблю…

«Азия» под флагом Эдварда Кодрингтона в это самое время пересекла створ входных мысов бухты Наварин. Навстречу из глубины бухты устремилась шлюпка под турецким флагом. Неожиданно на крепостной стене сверкнуло пламя, появилось серое облако, донесся хлопок пушечного выстрела. Некоторые офицеры невольно втянули головы, однако характерного посвиста летящего ядра не последовало. Видимо, выстрел был холостым, для устрашения.

Шлюпка подошла к «Азии», на борт поднялся турецкий офицер. Приложив руку к сердцу, он поклонился адмиралу.

— Мне велено передать от нашего славного адмирала паши Мухарем-бея, — торжественно начал турок, — что высокочтимый Ибрагим-паша покинул Наварин и выехал в Моден. Он не оставил никаких повелений в отношении ваших эскадр.

Офицер говорил плохо, но по-английски. Кодрингтон без труда разобрал сказанное.

— Что же из этого следует? — недовольно спросил адмирал.

— Адмирал-паша, Мухарем-бей настоятельно просит ваше превосходительство остановиться и не входить в бухту.

Такая просьба английскому адмиралу пришлась откровенно не по нутру.

— Передайте вашему уважаемому Мухарем-бею, что союзные эскадры прибыли сюда не выслушивать приказания, а отдавать их. — Кодрингтон сухо поклонился и кивнул капитану: — Продолжайте следовать к месту якорной стоянки.

«Азия», приспустив паруса, медленно разворачивалась, готовясь отдать якоря против египетского флагмана Мухарем-бея.

Раздался встревоженный голос капитана:

— Неприятельские брандеры направляются к нам.

Из глубины бухты навстречу англичанам и французам двигались два небольших судна-брандера, начиненные порохом. Они обычно зажигали себя, сцеплялись намертво с неприятельскими кораблями и взрывали их.

— Передать на фрегат «Дортмут» — немедля спустить шлюпку и уничтожить брандер.

Перед боем на отлаженных кораблях обычно всегда держится наготове к спуску шлюпка. Для англичан этот эпизод занял несколько минут, и шлюпка под командой Фиц-Роя в один миг отвалила от борта.

Турецкий брандер вдруг встретил англичан ружейными выстрелами. Первая же пуля сразила Фиц-Роя. Английские матросы ответили дружным огнем. Их поддержали ружейным огнем с «Дортмута». Турки не выдержали и один за другим прыгали в воду, спасаясь вплавь. Они успели-таки запалить брандер и приткнуть его к линейному кораблю «Тридан». Потом с трудом оттащили в сторону.

Несладко пришлось и де Риньи на фрегате «Сирена». Никого не задевая, он шел к своему месту под французским флагом. Вдруг огонь египетского фрегата обрушился на него. Быть может, там наставлял матросов французский офицер. Конечно, он состоял на денежном довольствии у египтян.