Алексей Шишов: Четырех царей слуга

Так в семнадцать лет юный дворянин стал эмигрантом и оказался в немецких землях. Сначала он поступил в Браунсбергскую иезуитскую коллегию, где пробыл около двух лет. Но затворническая и обеспеченная жизнь в коллегии иезуитов оказалась ему не по душе, и он убежал оттуда, имея семь монет — рейхсталеров в кармане и мешок с книгами в руках. Немецкого языка он ещё совсем не знал, поскольку в иезуитской школе говорили только по-латыни.

Молодого шотландского дворянина-эмигранта влекла военная карьера в роли наёмника.

Когда Патрика Гордона много лет спустя спросят, что заставило его сбежать из коллегии иезуитов, он откровенно скажет:

— Я не мог вынести столь замкнутого и строгого образа жизни. К тому же отец мой не зря учил владеть палашом и стрелять из мушкета...

Однако устроиться на военную службу наёмником ему удалось далеко не сразу. Требовались и протекции, то есть знакомства, и к тому же в тот бранный век желающих зарабатывать себе на жизнь профессией ландскнехта оказалось немало. Сказывалось дворянское воспитание Патрика. Он скажет потом, почему его влекла эта профессия:

— Прислуживать или работать я всегда считал унижением, а просить подаяния — ещё того хуже.

В первое время ему пришлось пережить и уныние, и печаль. Он снова оказался в портовом городе Данциге с мыслью вернуться домой, в Шотландию. Но Патрику опять повезло — он вновь встретил доброжелательство со стороны случайных земляков-купцов. Они дали ему кров и помогли устроиться пассажиром на торговое судно, уходившее в Швец.

Прибыв в город Торн, он остановился в доме шотландца, своего однофамильца. Там Патрик познакомился с земляком Джоном Диком, и их встреча круто изменила его судьбу на всё оставшееся будущее:

— Знаешь, Патрик, я тоже хочу наняться на военную службу. У меня есть к тебе предложение.

— Какое, Джон?

— В Польше идёт война. Она тянется уже много лет. Я слышал, что у князя Яна Радзивилла есть рота телохранителей, почти вся из наших, шотландцев. Туда мы, без сомнения, смогли бы устроиться солдатами.

— Хорошо, Джон. Я принимаю твоё приглашение и готов вместе с тобой отправиться к полякам на службу. Лишь бы приняли...

В Польшу Патрик Гордон уходил с четырьмя талерами в кармане, которыми снабдил его один из земляков. Свой плащ он переделал в польский кафтан, оторочив его овчиной. В поисках князя Яна Радзивилла два друга добрались до Познани. Там опеку над Патриком взял ещё один земляк, Джеймс Линдсей, к которому он имел рекомендательное письмо.

— Гордон и Огилви! Это два великих клана — вы, должно быть, джентльмен!

— Да, я дворянин с гор Шотландии, умеющий владеть оружием и желающий стать солдатом польского короля...

Однако сразу на службу к монарху Речи Посполитой шотландский дворянин не попал. Сперва земляки устроили его в свиту знатного пана Опалинского, который собирался совершить дальнюю поездку — в германский город Гамбург. Познанские шотландцы помогли приодеться, снабдили деньгами на первое время.

Однако судьба сложилась так, что эмигрант оказался в рядах не польской армии, а в шведской, тоже королевской. Тому были обстоятельства. В Гамбурге Гордон расстался с паном Опалинским, который больше не нуждался в лишних телохранителях, отправляясь в голландский город Антверпен. Пришлось шотландскому дворянину искать новую «работу».

В Гамбурге в то время находилось немало шведских офицеров-вербовщиков. Проживая в недорогой гостинице, Патрик познакомился с одним королевским кавалеристом в звании корнета, который пытался нанять его на службу. Но они с трудом понимали друг друга, поскольку оба совсем плохо говорили по-немецки.

Вскоре судьба свела изгнанника ещё с одним кавалеристом уже в звании ротмистра, который тоже занимался вербовкой солдат. Он оказался братом королевского майора по фамилии Гардин и шотландцем. Поскольку Гардин и Гордон были созвучны, то ротмистр, смутно помнивший Шотландию, признал молодого человека за своего родственника. Разговор вёлся в гостиничном номере, в котором пировало несколько офицеров короля Швеции:

— Так ты, Патрик, собираешься вернуться обратно в Шотландию?

— Да, господин ротмистр.

— Но там же тебя поднимут на смех. Побывать за границей, и всего лишь для того, чтобы посмотреть на неё. Это не дело чести для шотландского дворянина.

— Но для того чтобы попасть на службу к королю, требуются протекции от знатных лиц. У меня же их нет.

— Верно. Но у тебя, молодой человек, есть другое. Они, будь ты храбр и верен долгу, всегда скажут за тебя слово Иди к нам.