Юрий Когинов - Татьянин день. Иван Шувалов

— Что с вами, сударь мой? — остановил его хозяин дома. — Я не имею чести вас знать. И притом это ваше поведение... Что сие значит, какое дело привело вас ко мне?

— Какое, вопрошаете, дело? — воскликнул назвавшийся бароном. — Самое что ни на есть важное. Вот все они должны теперь стать свидетелями того, что я пришёл к вам затем, чтобы открыть великую тайну, о коей ни вы, никто другой ещё не знает.

И человек, вскочивший на ноги, повернулся лицом к стене и указал рукою на портреты, на ней развешанные. То были лики трёх императриц — Анны Иоанновны, Елизаветы и Екатерины Второй.

— Да, пред ними, почившими в Бозе государынями, я должен открыть тайну вашего рождения, а лучше сказать, вашего царского происхождения! — вновь воскликнул посетитель и протянул Шувалову скреплённый сургучными печатями пакет. — В нём, сём пакете, — подлинные свидетельства происхождения вашего императорского высочества.

Всё в глазах Ивана Ивановича потемнело, и он схватился за спинку стула, чтобы не упасть.

— Как?.. Как вы сказали? — едва слышно промолвил он. — «Ваше императорское высочество»? Да вы, сударь, в своём ли уме? Я вынужден тотчас вызвать своих людей, которые вас немедленно отправят в сумасшедший дом, из коего вы, несомненно, только что сбежали.

— Не следует никого звать. И тем более считать меня не в своём уме, — остановил Шувалова барон. — Я в самом деле тот, за кого себя и выдаю, — барон Аш, сын барона Фридриха фон Аша, моего родителя, который пред своею смертью написал это письмо и взял с меня слово передать его вам в собственные руки.

Иван Иванович нерешительно принял конверт и тут же вернул его назад, Ашу.

— Здесь явное недоразумение, — сказал он. — На конверте значится: «Его императорскому высочеству». При чём же здесь я?

— При чём здесь вы? — повторил посетитель. — А при том, что вы и есть ваше императорское высочество, а, простите, никакой не Иван Иванович Шувалов. Впрочем, извольте открыть пакет, и тогда вы убедитесь в совершенной правдивости моих слов.

Шувалов нетерпеливо сломал печати и вынул из конверта лист, из которого сразу же бросились в глаза слова, выведенные чётким каллиграфическим почерком:

«Глубокая старость моя — мне уже 85 лет от роду — и здоровье моё, от времени до времени упадающее, отнимают у меня надежду дожить до того радостного дня, когда ваше императорское высочество, по счастливом возвращении в государство ваше, с помощью всемогущего Бога, вступите на всероссийский императорский престол, к несказанной радости всех ваших верноподданных...»

— Что за фантазии, что, извините, за бред осмелились вы мне вручить? — Шувалов с раздражением бросил на стол письмо.

— Прошу вас, не гневайтесь. — Барон молитвенно сложил на груди руки. — Извольте прочесть послание моего родителя до конца. И тогда вам станет ясно, что вы ведёте своё происхождение от государя и царя всероссийского Иоанна Алексеевича, а значит, и от императрицы Анны Иоанновны, вашей родной матушки.

Вновь пелена беспросветного тумана заволокла взгляд Ивана Ивановича, и он, боясь, что потеряет сознание, опустился на стул.

«Господи! Да надо же такое сочинить, чтобы теперь, в конце моей собственной жизни, обрушить на мою голову! Моя родная матушка, выходит, не Татьяна из рода Ратиславских, а сама императрица Анна Иоанновна, дочь царя Иоанна Алексеевича, сводного брата императора Петра Великого! Тогда кто же мой отец, коли я — не Шувалов?»

Последние слова он произнёс вслух и тотчас получил ответ, который чуть ли не сразил его насмерть.

— Ваш родитель не кто иной, как светлейший герцог Курляндский и Семигальский, бывший регент Российской империи.

— Как? Вы хотите сказать: Бирон? — чуть не задохнулся Шувалов.

— Именно так, ваше высочество, — произнёс барон. — О том как раз и говорится в письме моего родителя, коий когда-то, во время вашего появления на свет, служил в Митаве. А затем — и здесь, а Санкт-Петербурге, сначала при императорском дворе, а позже состоял почт-директором. И он знает, как вас отдали в семью гвардии капитана Ивана Максимовича Шувалова. Отдали на усыновление. И потому выбрали дворянина по фамилии Шувалов, что вас, ещё малым ребёнком, ваш родной отец герцог Бирон любил катать верхом на лошади. А лошадь, как вам хорошо ведомо, по-французски и будет: «шеваль». Отсюда — и всадник, то есть «кавалер». Вот по созвучию и выбрали вам родителя — капитана Шувалова. Только отныне вы знаете, кто вы на самом деле и к какой подлинных царских кровей августейшей фамилии принадлежите по своему рождению и праву.