Софья Бородицкая - Две невесты Петра II

Назначенные 21 сенатор были: канцлер Головкин, фельдмаршалы Голицын, Долгоруков, Трубецкой, действительные тайные советники, князь Василий Лукич Долгоруков, Дмитрий Голицын, Остерман, князь Ромодановский (дядя императрицы), Ягужинский, князь Алексей Чернышев, Мамонов, Ушаков, князь Юсупов, Семён Салтыков, князь Георгий Трубецкой, князь Барятинский, Сукин, князь Григорий Урусов, Василий Новосильцев и граф Михаил Головкин. Салтыков отказался и был заменён Шаховским. Князь Ромодановский умер 16-го того же месяца и был замещён генерал-майором Таракановым.

Князь П. В. Долгоруков и в этом случае, как и во многих других, не подтверждает никакими ссылками на авторитетные источники сообщаемый им факт. Надо думать, что он основывает свои известия этого характера на семейных преданиях.

По первому мужу Нарышкина, вдова Льва Нарышкина, дяди Петра I по матери.

Княгиня Долгорукова обращается к старшему сыну своему князю Михаилу Ивановичу (1731—1794) и к супруге его.

Два брата, графы Пётр Борисович (1713—1788), от которого происходят нынешние графы Шереметевы, и Сергей Борисович (1715—1768), не оставивший потомства. Две сестры: графиня Вера (1716) — за Лопухиным и графиня Екатерина (1718) — за князем Урусовым.

Так как закона о престолонаследии не было, то и нельзя сказать, кому был след в короне; но по старшинству она скорее принадлежала Мекленбургской принцессе Екатерине Иоанновне, старшей дочери царя Ивана Алексеевича, нежели Анне Иоанновне.

Т.е. князей Голицыных.

Бабка княгини по матери, Мария Ивановна Салтыкова, урождённая княжна Прозоровская, скончалась 23 февраля 1730 г.

Знаменитые Горенки, ныне полуразрушенные, в 14 вёрстах от Москвы, по Владимирской дороге.

В село Селище, в 6 вёрстах от города Касимова по дороге в Елатьму.

В подлиннике два слова нельзя разобрать.

Город Берёзов стоит на острове, образуемом реками Соевой и Вогулкой.

Княгиня была тогда беременна первым ребёнком, князем Михаилом Ивановичем, родившемся в Берёзове 2 апреля 1731 года.

Князя Г. Ю. Долгорукова императрица Елизавета вернула из ссылки и произвела в генерал-майоры.

Несчастный Столетов, сосланный в Нерчинск, как-то там в пьяном виде проговорился об каком-то своём разговоре в Петербурге со своим деверем, мундшенком двора, Сергеем Нестеровым, гофмейстером Елагиным и князем Михаилом Белосельским. Этого было достаточно, чтобы Столетова вернули в Петербург, где он был передан тайной канцелярии, подвергнут страшной пытке и обезглавлен.

Сестру его, тоже Нестерову, наказывали кнутом нещадно и сослали с мужем в Оренбург. Елагин тоже посажен в тюрьму; Белосельский сослан в Оренбург. Елагин и Белосельский были возвращены из ссылки лишь Елизаветой Петровной.

Один из пострадавших был ещё князь Александр Андреевич Черкасский. В 1734 г. он был смоленским губернатором; пост, замещаемый в то время с большим выбором, так как, ввиду близости Смоленска к польской границе и постоянных сношений с ближайшими польскими провинциями, на губернаторе лежала не только административная, но и политическая ответственность. Такой большой барин, как Черкасский, независимый и очень богатый (у него было более 40 000 душ), не мог, разумеется, не тяготиться игом деспотизма, не мог не сравнивать своего положения с независимым положением польских магнатов и не чувствовать себя возмущённым и оскорблённым беззакониями бироновского режима. С другой стороны, его огромное состояние было слишком соблазнительно для придворных, умышленно вызывавших ссылки и конфискации, в надежде извлечь из них личную выгоду. В царствование Анны Иоанновны правительство проявляло невероятную жестокость при взимании недоимок с народа. Черкасский как губернатор должен был поступать, как того требовал общий режим, и делал это с явным отвращением. Он имел неосторожность говорить откровенно о дурном влиянии окружавших на императрицу, и раз сказал, что было бы, пожалуй, лучше, если бы в своё время выбрали маленького принца Голштинского и назначили регентшей цесаревну Елизавету. Этого было совершенно достаточно, чтобы Черкасский был обвинён в учинении заговора с целью возвести на престол принца Голштинского. При обыске у него нашли письма, полученные им из Польши от друзей; в этой переписке, чисто личной, интимного характера, откровенно обсуждалось печальное состояние России, говорилось об ужасе положения независимых и порядочных людей, вынужденных терпеть обиды и оскорбления от такого негодяя, как Бирон; Бирона в этих письмах не щадили. Несчастного Черкасского пытали в тайной канцелярии, конфисковали все его состояние и самого сослали в Сибирь. По восшествии на престол императрицы Елизаветы Петровны он был возвращён, произведён в генерал-поручики, назначен гофмаршалом, пожалован орденом Св. Александра Невского. Это были жалкие награды для человека его положения после перенесённых им потерь. Из состояния его ему вернули очень немногое: только те поместья, которые ещё не были подарены другим; за невозвращённые он получил самую ничтожную плату. Лишнее доказательство, что заговора не существовало: в противном случае награды были бы иные. Он умер в 1749 г. Князя Александра Андреевича Черкасского не следует смешивать с князем Александром Михайловичем Черкасским, способствовал восстановлению самодержавия в 1730 г. и впоследствии при Анне Иоанновне был кабинет-министром (см. ниже VIII глава). Оба они принадлежали к различным ветвям рода Черкасских.