Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

По мягкому выражению лица, спокойной смиренной улыбке и мудрому оживлению в глазах можно было судить, что Рокоссовский не утратил интереса к жизни.

Наступило лето. Каждое утро маршал занимался легкими гимнастическими упражнениями и проходил по дорожкам дачи до двух километров — несколько раз туда и обратно по двести метров.

Юлия Петровна следила, чтобы дистанция соблюдалась неукоснительно: она выкладывала на стол шишки, которые, пройдя двести метров, Рокоссовский обязан был по одной бросать в корзину.

Сегодня, рано проснувшись, с дедушкой вышагивал и внук Павел.

— Ба-а! Шишки уже кончились, — крикнул он, — а дедушка все равно продолжает ходить!

— Ты что ж, братец, вздумал шпионить за мной? — добродушно сказал Рокоссовский. — Это не по-мужски. Так не поступают настоящие мужчины.

— Я еще маленький, а мужчины большие, — сказал малыш, подняв глаза на деда.

— А, ну тогда простительно.

— Папа! — На крыльце, застегивая фартук, появилась жена. — Садись, отдыхай! Все шишки кончились!

— Да, кончились, — засмеялся Рокоссовский, присаживаясь на скамейку у дома. — Нет больше шишек.

После завтрака Юлия Петровна пошла хлопотать по хозяйству. Она была занята двумя делами: наводила порядок в доме и готовила угощение для гостя — сегодня обещал подъехать Андрей Белозеров.

Рокоссовский же играл с внуком в войну, читал ему сказки, рассказывал различные забавные истории из своей жизни.

Павлик то слушал деда, то забегал в кухню отведать чего-нибудь вкусненького.

— Павлик, ты хотя бы минуту посидел на месте! — шумела бабушка. — Ты только полчаса назад ел!

Внук хитро улыбался и пояснял:

— Ба-а! Я в этом не виноват, мое пузо хочет есть.

Бабушка отрезала ломоть черного хлеба, намазала его маслом, медом и протянула внуку:

— Егоза, на, ешь, может, быстрей расти будешь.

В то время как Рокоссовский рыхлил почву под богатым кустом алых роз, к воротам подъехало такси, из которого вышел с портфелем в руках Андрей Белозеров. Он огляделся вокруг и, заметив идущего ему навстречу Рокоссовского, расставив руки, воскликнул:

— Костя!.. Дорогой, сколько зим, сколько лет!

— Подумать только, больше двадцати лет мы не виделись, — обнимал друга маршал. — Эх, Андрей, Андрей, постарели мы с тобой, постарели!

— Годы свое берут, Костя, тебе пошел восьмой десяток, а мне скоро тоже стукнет семьдесят. Они несколько минут смотрели друг на друга, словно хотели уточнить, насколько изменились за годы длительной разлуки.

Подошла Юлия Петровна с внуком. Белозеров наклонил голову, приложился к ее ручке и, взглянув на Павлика, вручил ему шоколадку.

— Иди вымойся, замарашка, — улыбнулся Рокоссовский, — а то, глядишь, облепят пчелы, да еще и покусают.

— Не облепят! Не облепят! — уплетая шоколадку, прыгал то на одной, то на другой ноге малыш.

Хозяйка дачи, взяв за руку внука, пошла накрывать на стол, а друзья прогуливались по участку. Сосны и ели, отличающиеся во все времена года своим зеленым постоянством, угрюмо молчали. Казалось, их занимали какие-то тайные глубокие думы.

Белозеров с любопытством посматривал на грядки с цветами и восхищался обилием роз. Здесь росли и турецкие гвоздики, и лилии, и каллы, и васильки, и душистый горошек, и георгины, и гладиолусы. В воздухе носился такой букет запахов, от которого приятно кружилась голова и появлялась какая-то особенная умиротворенность.

Друзья ходили по дорожкам, останавливались и рассказывали друг другу о том, что важного произошло в их жизни за последние два десятка лет.

Через некоторое время они сидели в беседке, обвитой розами, за рюмкой коньяка и продолжали разговор.

— Вот ты говоришь, что твоя семья живет безбедно за счет американского родственника, — сказал Рокоссовский. — Это что за такой покровитель?

— Понимаешь, Костя, где-то лет пять тому назад объявился родной брат матери моей жены, который в 20-х годах уехал из Западной Белоруссии в Америку. — Белозеров запнулся, кашлянул так, что по лесу пронеслось эхо и, покраснев, сердито произнес: — Проклятая тюрьма и плен дают о себе знать.

— Что-нибудь серьезное?

— Врачи рекомендуют беречься, — уклончиво ответил Белозеров.

— Ну, объявился американец, дальше что?

— О! Все очень просто. Почти каждый месяц он присылал нам посылки с дорогими отрезами на костюмы и пальто. Вначале я противился этим подачкам, потом вынужден был уступить жене и теще — делайте как хотите. Американские вещи вырывали у моих женщин из рук. У нас начали водиться деньги. Обставили квартиру, оделись сами, нарядили дочку. Кстати. — Белозеров достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. — Вот она наша дочурка, похожа на мать. Посмотри.