Юрий Качаев - Синее железо

Еще их государство имеет железо небесного огня, его собирают, чтобы делать мечи и ножи. Работа их отменна и искусна, потому что железо отборно и остро. При этом всякий раз, как вслед за небесным дождем люди собирают железо, непременно случаются ушибленные и убитые. Причина в точности не понятна…

Постоянных податей в стране нет. Нужные средства взимают с богатых домов и купцов, чтобы покрыть расходы. Они получают также дань с покоренных лесных племен соболями и белкою, а от горных народов — лунным и лазоревым камнем, яшмою, пятицветным хрусталем, золотом и медью…

При бракосочетании никаких подарков имуществом не делают… Женщины до замужества носят много косичек, а выйдя замуж, заплетают волосы в две косы…

Сеют здесь просо, ячмень, пшеницу. Муку мелют ручными мельницами. Вино квасят из каши, а овощей нет совсем. Земледелие у них поливное и достойно похвалы. Возле истоков главных каналов, достигающих тридцати ли, стоят крепости, а в них — дружины…

Их наказания: за убийство человека, за трусость в бою и покражу полагается смертная казнь. За остальные, мелкие, преступления взимают имущество, чтобы искупить вину.

Обряды захоронения у разных родов разные. Чаще всего трупы сжигают, а через год обгорелые кости кладут в колоды из прочного дерева и колоды те обшивают березовой корой, чтобы не гнили.

Таким образом гробы сохраняются подолгу. Способствует этому и здешняя земля: на глубине семи чи она становится холодной и твердой, как лед.

Вместе с покойником кладут в могилу его коня и оружие, еду и горшки с питьем. Иногда при этом убивают рабов, но рабы сожжения не удостаиваются. Вообще же при жизни они пользуются почти полной свободой, словно члены семьи. Ни колодок, ни ярма они не носят, да и бежать им некуда: окрестные леса столь глухи и велики, что побег означает смерть».

Стан оружейников расположился в самой глубине таежной пади, на берегу безымянной речки. Артай облюбовал это место потому, что оно было надежно защищено от ветров и чужого глаза, богато лесом и рудным камнем с заметной примесью снежного блеска[89]. Выход этого камня на поверхность посчастливилось найти старшему сыну Анаура Чагару.

В глубь горы рудокопы вгрызались, используя огонь. В забое раскладывали огромные костры, под их нестерпимым жаром порода раскалялась до темно — малинового цвета, и тогда ее поливали из длинных глиняных труб студеной водой. Из пасти забоя с оглушительным свистом вылетали столбы горячего пара и раздавались звуки, похожие на те, что издают деревья в сильный мороз. Под действием огня и воды куски руды крошились и делались уступчиво — рыхлыми.

В наветренной стороне пади были вырыты рудоплавильные печи в три локтя шириной и в два глубиной. Стены этих ям, выложенные камнем и обмазанные глиной, стойко выдерживали самый немыслимый жар.

Сюда и поступала обожженная руда из забоев, дожидаясь своей очереди. Просушив и разогрев печь, мастер до самого верху засыпал ее древесным углем, сначала горящим, затем холодным. По знаку мастера его сын пускал в ход ручной мех, и через узкую горловину в передней стенке печи уголь начинала охлестывать тугая струя воздуха.

Взахлеб ахал и охал мех, шуршал, оседая все ниже, сгорающий уголь, и тогда мастер, чутьем уловив нужный миг, опускал в плавильню первую долю пепельно — бурого железного камня. Сверху камень снова накрывался угольной шапкой. И так семь раз, и семь раз взывал про себя мастер к песьеголовым птицам орконам — бессонным стражам подземных руд, — заклиная их помочь в его многотрудном деле.

Когда уголь выгорал на локоть, мастер выпускал на волю клокочущую угарную накипь. Теперь оставалось только выдержать оставшийся на дне густой и вязкий, словно смола, слиток, пока огонь доедает в нем последние крупицы угля.

Через полчаса мастер, орудуя длинными щипцами, доставал из пекла раскаленную до тусклого мерцания железную крицу и бросал на широкую наковальню. Подручный хватался за молот, и крица, щедро рассыпая вокруг оранжевые звезды, начинала постанывать под мерными и точными ударами. Молот безжалостно мял и крушил податливые бока крицы, выдавливая из нее остатки шлака и уплотняя до звонкой, упругой твердости.

Тяжеловесные чушки «сырого» железа попадали затем в руки Артая. Рядом с ним работало всего пять старых мастеров. Всем остальным входить в главную кузницу было запрещено.

Здесь в горнах стояли огнестойкие глиняные чаны — тигли, в которых кричное железо проходило новую обработку: в него добавлялся мягкий черный песок (графит), и тогда вновь начинали по — воловьи пыхтеть мехи, вдувая в горн живительный для огня воздух. Затем глиняный чан накрывали крышкой, плотно замазывали все щели и оставляли «томиться» в горне, еще наполненном багрово — синими грудами угля.