Виктор Вальд - Палач

Гудо с сожалением посмотрел на супериора и осторожно положил на землю свой груз. Он медленно повернулся и сделал шаг.

– Гудо! – раздался предупредительный крик старика.

«Затылок», – молниеносно сообразил палач и пригнул голову. Тупой конец тяжелого шеста пронесся над опущенной головой и ушел вперед на два локтя. Тут же левой рукой палач схватил смертоносное дерево, а правой мгновенно вынул из ножен меч и повернулся к нападавшему.

Меч глубоко вошел в живот высокого копейщика и, не задержавшись, с брызгами крови вышел наружу. Все произошло очень быстро, но опытный низкорослый воин был готов к этому. Удар шеста пришелся Гудо в голову и опрокинул палача на землю. Тут же низкорослый стал наносить сильные удары, используя шест как двуручный меч. Ожидая этого, палач несколько раз перевернулся и, скатившись в большую яму, укрылся за росшим в ней кустом.

Тяжелое копье стало рвать кусты, но Гудо уже был на ногах, успевая отбивать удары мечом. Затем он бросился к деревьям, где длинный шест не мог быть тем грозным оружием, каким был на открытом месте.

Однако низкорослый был опытным воином, и один из его ударов пришелся по руке, в которой Гудо держал меч. Уронив оружие, палач взревел и, пересилив боль от соприкосновения шеста с подставленным плечом, ринулся вперед и схватил противника руками за шею. Тот сразу же бросил шест и железной хваткой вцепился в руки Гудо. Но противостояние было коротким. Большими пальцами палач вдавил гортань копейщика до самых шейных позвонков и отпустил противника только тогда, когда его тело полностью обмякло.

Гудо поднял меч и бросился на дорогу. Но было уже поздно. Хотя двое из напавших без чувств лежали на земле, третий, Йорган, успел вонзить нож в живот супериора. Затем он нанес еще один удар и повалился вместе со своей жертвой в пыль дороги. В его спине торчал короткий меч палача, брошенный им с пяти шагов.

Старик еще дышал. И хотя льющаяся из горла кровь мешала ему говорить, он прохрипел:

– Добей и этих двоих. Я же говорил, что не всему их научил. Не отдавай… мешок… Он нужен тем, кто после нас… Нашим добрым потомкам…

Старик улыбнулся. С этой улыбкой он и скончался.

Гудо с досадой посмотрел на старика и, вытащив клинок из спины Йоргана, по очереди воткнул его в горло двух бесчувственных копейщиков.

Совсем немного времени назад палач шел по дороге и чувствовал в душе облегчение. И вот его плащ в крови. Он – среди мертвых тел, а в душе его поселились тревога и возрастающее чувство обреченности. Наверняка его ждут скорые беды и несчастья.

Гудо закусил губу и поднял голову к небу. Оно было ясным и божественно высоким.

– Господи, когда же ты услышишь мои молитвы.

Но небеса хранили суровое молчание.

Палач тяжело вздохнул и стал стаскивать тела убитых в ту яму, в которой уже лежал низкорослый копейщик. Затем он нарубил сосновых ветвей и прикрыл ими тела. Не произнеся молитвы, Гудо выбрался на дорогу и услышал шум приближающейся телеги. Тогда он повернулся в сторону города и, тяжело ступая, направился к нему. Но, не пройдя и десяти шагов, палач возвратился и, взяв покоившийся в пыли мешок, забросил его за плечо.

– Свершилось. Вот и свершилось. Господи, помоги рабу твоему Венцелю Марцелу. Это великий день…

– Бюргермейстер, что вы там постоянно шепчете? – обернувшись, спросил судья Перкель.

Венцель Марцел дернул плечом и не ответил. Все его внимание было приковано к приближающемуся кортежу. Впереди на огромном коне ехал знаменосец. На большом белом полотнище, расшитом золотом, чернел гордый римский орел с распростертыми крыльями. Будучи некогда римским символом, эта птица теперь украшала стяги почти всех германцев. Ведь они стали преемниками могущественнейших римлян – завоевателей и властителей мира.

За знаменосцем, по два в ряд, ехали всадники в богатых одеждах, потом – большие и удобные кареты, а за ними – отряд рыцарей. Далее виднелись повозки попроще, толпа слуг, многие из которых держали в поводу собак, и до трех десятков пехотинцев-лучников. Ехавший первым знаменосец даже не придержал коня и, хлестнув полотнищем по лицу бюргермейстера, въехал в широко распахнутые ворота. Следовавшие за ним двое всадников, весело переговариваясь, тоже не собирались останавливаться.

Венцель Марцел растерянно посмотрел на судью и пошел рядом с лошадью, на которой восседал один из богато одетых всадников. Миновав ворота, бюргермейстер решился и громко сказал: