Давид Малкин - Король Шаул

Тяжёлой походкой король направился к палатке Совета, уже собравшегося по его приказу. Миха следовал за ним, не отставая ни на шаг. Войдя в палатку, король не сел со всеми, как делал обычно, а прошёл на середину и громко, внятно объявил, что армия – две тысячи бойцов – уходит с Авнером за Иордан, а тысяча воинов останется с ним, Шаулом. Рассчитывать, что успеют подойти ополчения северных племён, не приходится.

Наступила тишина. После совещания весь Совет решил остаться с королём прикрывать отход к Иордану.

– Мы с тобой, король Шаул, – сказал за всех старый князь Яхмай.

Шаул кивнул. Другого ответа он не ждал.

Командиры вышли. Шаул задержал Яхмая.

– Яхмай, – попросил король. – Поговори с бойцами, скажи им, что для всех нас эта ночь – последняя. Напомни, что, по обычаю иврим, те, кто недавно привёл в дом жену, посадил виноградник, те, у кого родился ребёнок, – они могут уйти домой. Я прошу, чтобы такие солдаты ушли! – вдруг закричал Шаул и вышел из палатки Совета.

У края скалы он задержался, глядя на кипящую от скопления людей и лошадей Изреельскую долину внизу. Всякая мысль о сопротивлении казалась сейчас нелепой. Шаул сжал веки, покачал головой и стал различать, что масса людей внизу разделяется на огромные квадраты, там возникают костры и устроены загоны для лошадей. Он понял, что Ахиш готовится к встрече с армией иврим, когда та спустится с горы в долину.

Шаул перевёл взгляд на склоны, высматривая тропы, по которым его солдаты обрушатся завтра на врага, он уже прикидывал, кому будет бить в глаза солнце, и каким должно быть начало сражения. Только начало – а там будет видно. Может быть, Господу будет угодно сотворить чудо…

И внезапно пришло спокойствие.

Ну, и ладно, – сказал себе король Шаул. – Ну, и пусть. Разве я когда-нибудь выбирал!

Он почувствовал, что не один, и оглянулся. Йонатан, Авинадав и Малкишуа стояли позади отца и улыбались. Он шагнул к ним, сгрёб всех вместе, прижал к груди. Спросил:

– Может, пойдёте с Авнером?

Сыновья молча покачали головами.

– Я пошлю Рицпу с детьми за Иордан. И ты, Йонатан, отправь своих.

Йонатан и оба его холостых брата смотрели на отца и улыбались ему.

– Завтра на рассвете встретимся в обозе, – сказал Шаул. – Скоро будет темно, а у меня есть ещё одно дело.

Он подозвал Миху и отвёл его в сторону.

– Нужен вызыватель духов. Знаешь такого поблизости?

– Но ты же сам велел всех их перебить, – удивился Миха.

– Мне нужно! – повторил Шаул.

– Есть тут в горах в Эн-Доре одна женщина...

– Веди меня к ней, – приказал король.

Тени сосен ложатся на горную тропу, по которой едет исполинского роста человек. Полы его рубахи задираются ветром и шлёпают мула по животу. Иногда ветер доносит до тропы крики филистимских колесничих, которые чинят у обочины повозки или перепрягают скот. Всадник не отрывает взгляда от тропы, думает, вздыхает. В памяти короля Шаула возник день его коронации в Гилгале и внезапное обращение старого пророка к собравшемуся народу и к нему, новому помазаннику Божьему: рассудите! «Мне бы так! – вздыхает король Шаул. – Меня бы кто рассудил».

– Отсюда – пешком, – сказал Миха и показал на густой лес. – Там могут быть филистимляне.

Шаул слезает с мула и передаёт поводья вестовому. Приказывает воинам остаться и ждать его здесь. Вслед за королём в лесу скрывается только Миха. На ходу он через одышку рассказывает:

– Я как-то спросил её: «Это правда, что ты читаешь по чёрным свиткам с белыми буквами?» Говорит: «Правда».

Миха споткнулся и чуть не полетел с горы. Шаул, ещё более огромный в свете поднявшейся над лесом луны, поймал его за руку. Повторил: «Скорее!»

Вдруг Миха в темноте нащупал руку Шаула и прошептал:

– Здесь!

С масляными светильниками в руках Шаул и Миха осматривали комнату, пока за стеной сонная волшебница готовилась выйти к гостям. Повсюду виднелись подвешенные к потолку нитки с сухими грибами, пучками травы и веточками с нанизанными на них ягодами. На стене крепились бронзовые зеркала с ручками то в виде человеческой руки, то – лапы дикого зверя с когтями и шерстью. У одного зеркала ручка имела вид змеи, и Миха подумал: как же она берёт эти зеркала, когда в них смотрится? Диковинными были и светильники – каменные и глиняные плошки, в которых плавали фитильки. На дне одной из них был нарисован охрой зевающий бегемот, в другой свернулась глиняная змейка, в третьей лежал вырезанный из камня скорпион.

– Шалом! – раздалось у них за спиной. – Зачем пришли?