Борис Подопригора - Запомните нас живыми

Он с воодушевлением встретил приход Горбачева, но к концу афганской кампании сохранял лишь уставную сдержанность. Сталинистом, позднее присваивающим «вождю всех народов» «Имя России», он тогда точно не был и вообще спорными историческими реминисценциям не злоупотреблял. Что же из прагматика сделало неосталиниста – только ли ностальгия по молодости? – Вопрос, не ограниченный послужным списком и жизненными исканиями генерала Варенникова.

Можно спорить, насколько в тактических обстоятельствах он был обращен к прошлому и будущему и что превалировало в его взглядах. Осенью 1988-го он дотошно инструктировал «дневного» губернатора Герата Халекьяра, как воевать с его «ночным» антиподом – Тураном Исмаилом. Приводил примеры из далекой от афганцев хроники борьбы с бандеровцами в конце 1940-х. Халекьяр, рассчитывавший на пост афганского премьера, относился к Варенникову, с одной стороны, с оглядкой на по-восточному изменчивого Наджибуллу. С другой – губернатор знал, что генерал, предвидевший «постсоветское» будущее Афганистана, сам ищет примирения с «ночным» Тураном. Судя по всему, Варенников связывал стабильность страны с тандемом просоветского пуштуна Наджибуллы и главного моджахеда-таджика Ахмадшаха Масуда. Может, тогда бы не было ни наркотрафика, ни талибов с бен Ладеном? По одному из свидетельств, генерал даже беседовал с Ахмадшахом, назвавшимся при встрече лишь его родственником, чего Варенников предпочел не заметить. Но чем объяснить ракетно-бомбовые удары по Ахмадшаху непосредственно перед выходом наших последних колонн? Только ли тем, что генерала в это время не было в Кабуле? Или левая рука не знала, что делает правая? Не актуален ли для нынешней России закон об ответственности госслужащих? Не исторической.

Перечитывая каждый абзац, не хочется забывать и про обратную сторону листа. Его сослуживцы вспоминают и, мягко говоря, непростой характер генерала, и странности, которые кто-то назовет в лучшем случае сиюминутными капризами, и генеральскую уверенность в эксклюзивной правоте. Подавление статусом и опытом, увы, распространялось на всех – от переводчика до Наджибуллы. Обиженные им, в том числе незаслуженно, скажут больше. Но я ощущаю бездну между, с одной стороны, тогдашним переводчиком, с другой, возможно, единственным военачальником, сумевшим опыт мировой войны переплавить в достоинство выхода из острейшего из военных конфликтов второй половины ХХ века. Генерал Варенников не был мелочным и злопамятным. Мы с ним встретились на одном из чествований ветеранов-афганцев. Тогда я спросил: «Вы чувствуете, что в Афганистане сделали больше, чем генерал Уэстморленд во Вьетнаме?» В ответ Валентин Иванович меня просто обнял.

Тем более приторны мифы о генерале, пытавшемся в единственном лице спасти социалистическое Отечество в августе 1991-го. Валентин Иванович был патриотом, но субординированным по миропониманию комбата Великой Отечественной. Точка. О Форосе с Горбачевым пусть судят те, кто там был.

Есть что-то символическое в том, что генерала похоронили 8 мая, в канун годовщины Великой Победы, знаменосцем которой он останется теперь навсегда. Свой нерастраченный душевный боезапас он передоверил нам.

Его омоновский уазик с красным флагом последним покинул сошедшую с советских рельсов Ригу, чтобы продолжить путь по нескончаемым политическим ухабам постсоветских окраин. Несдающийся солдат капитулировавшей державы. По призванию и надежде… С Чеславом Млынником можно спорить, но трудно переубедить.

Трезвенник по жизненной философии, он отказывается даже от чая – пьет только минеральную воду или кипяток с медом. Подчеркнуто корректен – даже с давними знакомыми – на «вы». По-спортивному подтянут, сосредоточен и весом. Цитируя поэтическую классику или размышляя о постмодернистском мироустройстве, он в следующую секунду готов действовать. Как тогда – в декабре 1979-го…

Боевое крещение 19-летнего сержанта Млынника состоялось в один из первых дней интернациональной миссии шурави в Афганистане. Первый для него боевой приказ звучал по-военному предметно и емко: обеспечить безопасную посадку наших транспортных «анов» на аэродром Баграм. Обеспечить – значит свести к минимуму риск неоправданных потерь. Для этого – на господствующей над аэродромом высотке – он сначала обезвредил афганских часовых – тогда еще «аминовцев» *, то есть то ли союзников, то ли… К тому времени штурм кабульского дворца диктатора только предстоял. Скрытно подобравшись к часовым, он встал перед ними из укрытия – в полный рост. С гранатами в обеих руках. Продев пальцы в кольца предохранительных чек. В его жизни ситуация «или-или» возникнет не раз… А тогда часовые предпочли не шуметь. Тем же способом десантники разоружили еще около 80 аэродромных охранников. «Ну, вы даете!» – подвел итог командир десантников. И почти сразу же перебросил группу в Кабул на блокирование аминовского дворца «Тадж-Бек». Успели к штурму, успех которого в той обстановке гарантирован не был. Когда на штурм поднялись «альфовцы» с «мусульманским батальоном», в их боевом резерве находилось подразделение, в котором служил Чеслав Млынник. Политическая страница была перевернута. В остальном – и так будет много раз – спрос с политиков.