Услышав слова Эйнштейна, Флекснер от души расхохотался и объяснил, что названная сумма не обеспечит даже прожиточного минимума в Штатах. В общем, все финансовые проблемы мистер Флекснер предпочел обсуждать с куда более практичной миссис Эльзой. В результате ставка профессора увеличилась втрое – до 15 тысяч долларов.
Правда, сам Эйнштейн по-прежнему чувствовал некую неловкость. По его глубокому убеждению, безнравственно получать деньги только за свою исследовательскую работу, которая и без того приносит громадное моральное удовлетворение, является естественной потребностью каждого нормального ученого. И эти часы научного творчества должны обеспечиваться именно неустанными преподавательскими трудами: лекциями, семинарами, коллоквиумами, собеседованиями и консультациями со студентами, приемом экзаменов, участием в кафедральных заседаниях и пр. Однако, как обнаружилось, подходы американских работодателей были куда рациональнее…
* * *
Встречавшие на таможенном посту в Нью-Йорке представители Принстона вручили Эйнштейну письмо Флекснера со строгими рекомендациями: «…B нашей стране существуют организованные банды безответственных нацистов. Я советовался с местными властями и с правительственными чиновниками в Вашингтоне, и все они убедили меня, что для Вашей безопасности в Америке Вам следует хранить молчание и воздерживаться от публичных выступлений… Вас и Вашу жену с нетерпением ждут в Принстоне, но, в конечном счете, Ваша безопасность будет зависеть от Вашей собственной осторожности».
Флекснер не преувеличивал. Конечно же, далеко не вся Америка, как бывало прежде, с восторгом воспринимала весть о прибытии в страну великого ученого. Экстремистская организация «Дочери американской революции» жестко потребовала запретить Альберту Эйнштейну въезд в США: «Безбожникам и коммунистическим смутьянам не место в Штатах!», «Даже Сталин не связан с таким множеством анархо-коммунистических группировок, как Эйнштейн!». Бостонский кардинал О'Коннел аплодировал экзальтированным «дочерям», попутно предавая анафеме теорию относительности как «ложное, аморальное и атеистическое учение».
Впрочем, Эйнштейн на все выпады реагировал спокойно, а к истерике феминисток даже с юмором: « Прислушайтесь к тому, что вещают эти глубокомысленные, уважаемые, патриотические леди! Вспомните, что столицу могущественного Рима некогда спасло гоготанье гусынь… Никогда еще прежде мои попытки приблизиться к прекрасному полу не встречали такого яростного отпора!.. Но, может быть, они правы, эти бдительные гражданки? Может быть, и впрямь нельзя допустить присутствия в Соединенных Штатах того, кто пожирает полупрожаренных капиталистов с таким же аппетитом, с каким ужасный Минотавр на острове Крит некогда пожирал прелестных греческих девушек? Ведь он, этот опасный человек, в дополнение ко всему прочему, противится любой войне, за исключением неизбежной войны с собственной женой …»
Именно под жестким нажимом «собственной жены» профессор обзавелся недвижимостью в Принстоне, купив дом № 112 по Мерсер-стрит, который, в итоге, и стал для него последним пристанищем.
Своей корреспондентке – королеве Бельгии Элизабет, которая проявляла беспокойство о том, как он устроился на новом месте, Эйнштейн сообщал: « Принстон – замечательное местечко, забавный и церемонный поселок маленьких полубогов на ходулях. Игнорируя некоторые условности, я смог создать для себя атмосферу, позволяющую работать и избегать того, что отвлекает от работы. Люди, составляющие здесь то, что называется обществом, пользуются меньшей свободой, чем их европейские двойники. Впрочем, они, как мне кажется, не чувствуют ограничений, потому что их обычный образ жизни уже с детства приводит к подавлению индивидуальности ».
Стремительно взлетел официальный статус ученого. В начале 1934 года Эйнштейна с супругой пригласил в Белый дом президент США Франклин Рузвельт. Когда неформальное, задушевное общение затянулось, выйдя далеко за рамки протокольной встречи, гостеприимные хозяева запросто предложили супругам остаться на ночлег в их резиденции. С той поры Эйнштейн получил негласное право на непосредственные контакты с лидером страны.
Видеть у себя в доме самого Альберта Эйнштейна почитали за честь весь свет Америки.
* * *
Вернувшаяся после сказочного путешествия с Рабиндранатом Тагором в Советскую Россию Марго все уши прожужжала домашним о своих московских впечатлениях. Среди тамошних «чудес света» она называла оригинальные работы «русского Родена» – скульптора Сергея Коненкова. Ей даже удалось познакомиться с мастером. Она демонстрировала репродукции его скульптур, говоря, что музой Коненкова является его супруга, несравненная Маргарита. Мы – тезки, смеялась Марго, и скульптор даже загадал желание, когда они, фотографируясь в его мастерской, оказались рядом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу