Николай Кондратьев - Старший брат царя. Книга-1

— Государыня, ты вольна казнить или миловать меня. Я выполнял волю государя нашего. Он повелел совершить то в тайне великой. Я выполнил приказ.

— А я, царица, государыня твоя, приказываю тебе сказать все как было!

— Повинуюсь, государыня. Но прикажи всем выйти. Это государева тайна не для ушей посторонних.

Царица опустилась на трон и жестом велела всем выйти. У ее ног осталась только карлица, около князя Юрия — боярин-переводчик да Ногтев, судья Разбойного приказа. Юрша снова поклонился и начал:

— Государыня Анастасия Романовна! Не изволь гневаться на меня, я только исполнитель воли царя нашего Иоанна Васильевича. Он был во Владимире-граде, когда донесли ему, что тать татей, злейший преступник государственный самозванец скрывается в лесах близ града Новосиля... — Юрша говорил и следил, как оттаивала царица.

А когда рассказ дошел до момента пленения самозванца и его людей, Анастасия остановила его, велела передохнуть, а боярину приказала позвать кого и взвару принести, добрым молодцам меда пенного. Дальше рассказ пошел еще глаже, еще напевнее. Князь Юрий свое кресло-трон приказал поближе поставить, к Юрше пододвинуть, трубки сам помогал боярину держать....А сотник Юрий, с жизнью распрощавшись, в стан Кудеяра отправляется. Обрисовывая Кудеяра и его окружение, Юрша не пожалел черной краски. Только в этом месте его повествование отклонилось от истины. Оказывается, Кудеяр, узнав, что самозванец тяжело ранен, отказался от него. Выговорил свободу своим людям и сыну воеводы самозванца, взял с Новосиля серебра мешок, отпустил сотника и скрылся в лесах. Стычки были с малыми потерями. Юрша попросил государыню, чтоб она напомнила дьякам уменьшить подать с Новосиля.

Повесть окончена, принесли еще меда и сладостей заморских. Царица благосклонно промолвила:

— Рассердил ты меня поначалу, Юрий-сотник, вот как рассердил. Да умеешь заговаривать. Ишь как расписал. Княжич Федор, много он приврал для красного словца?

Федор с поклоном ответил:

— Как можно, государыня! В таком деле ложь головы стоит.

— Так он же песню пел, а в песне и приврать не грех. Исполать вам! На тебя, сотник, сердца не имею... А что скажет боярин Ногтев, ему, чай, все ведомо?

Ногтев поклонился:

— Все одному Господу ведомо, государыня моя. А о самозванце мне известно кое-что. Да и Кудеяр ныне не такой уж тать... Боярич Афанасий Морозов, пусть ведомо будет тебе, от него на Казань тысячу казаков ведет. И опять же в Новосиле Кудеяр мог всех наших положить, самозванца отобрать, а, вишь, все живы. Так что ты, сотник Монастырский, под счастливой звездой родился!

Анастасия миролюбиво согласилась:

— Ну и ладно. А теперь скажи мне, сотник, верно, что самозванец — князь Рязанский?

— Так, государыня.

— А верно, что пленный князь не в своем уме?

— Верно, вроде юродивого.

— Повидаю его.

— Прости, государыня, может, не стоит... До государя бы...

— Молчи! Царь наш Иоанн Васильевич, уезжая в Казань, поручил мне Москвою управлять, добрые дела делать. Даст Бог, наследник родится, застенки открою, буду государя просить со всех Мосальских опалу снять. Сколько они горя понесли из-за Овчины-Телепнева. — Анастасия перекрестилась.— Лекарей приставим, поправится... А тебе завтра письмо государю дам.

Ногтев с поклоном попросил слово молвить, Анастасия разрешила.

— Государыня наша Анастасия Романовна! Царь Иоанн Васильевич прислал грамоту мне. В ней указано: когда самозванца доставят в Москву, отпустить в Казань княжича Федора с воями. А сотника Юрия оставить с десятью стрельцами. И сказать ему, чтоб шел он в подворье митрополита. Там ему дадут писца, и чтобы он, Юрий, писал бы сказание о Туле-граде.

Анастасия вспомнила:

— Это то самое сказание, что ты, Юрша, нам поведал?

— То самое, государыня. Вечно благодарен буду государю, что вспомнил он об этом. А я уж начал писать в Новосиле...

— Дюже ладно! Будешь мне читать написанное... Тогда грамотку отвезешь ты, княжич Федор. — Федор низко поклонился. — А теперь время отдыхать.

Присутствующие, кланяясь, расходились. Поклонился и Юрша, но уйти не удалось: пальцем поманила его Анастасия и тихонько спросила:

— А правда, сказывают, старшего брата Иоанна Васильевича Юрием звали?

Юрша глянул в блестевшие ясные глаза Анастасии и тихо ответил:

— Государыня, за такие сказы государь приказал языки выдирать! Не могу ничего знать об этом.

— Ладно... А то опять рассердишь меня... — Анастасия задумалась, потом очень тихо спросила: — Ты государю весь наш разговор-беседу передавать будешь?