Николай Кондратьев - Старший брат царя. Книга 2

Дальше по дороге — барская усадьба, огороженная высоким частоколом. Ворота из толстых окованных досок распахнуты настежь. В воротах и на дворе — народ.

Аким послал вперед Захария предупредить о приезде барина. Староста Михей обошел все дворы, распорядился, как встречать нового хозяина. Особенно долго наставлял он Домну, расторопную вдовицу лет тридцати. Ее староста, узнав, что барин молодой и неженатый, назначил домоуправительницей. Домна не очень внимательно выслушала его наставления, потом вдруг подбоченилась, руки в боки и с насмешечкой спросила:

— Слышь, Михей, а не рассказать ли мне барину, чему ты меня учишь! Не поздоровится тебе, правда?

Выругался Михей, а про себя подумал: «Вот бесова баба! Ведь может войти в силу, перед ней шапку ломать придется! Посадил на свою шею!»

Весть, принесенная стрельцом, всколыхнула все село. И стар и млад пошли встречать нового барина, в избах остались лишь больные. Мужики, бабы гадали: лучше аль хуже будет? Новые хозяева — новые порядки. А ребятишки радовались неизвестно чему, носились вокруг, чтоб не озябнуть.

Вот прибежал дозорный:

- Едут!

Мужики сняли шапки, ребятишки попрятались за взрослых.

Впереди ехал знакомый многим стрелецкий десятник Аким. Рядом, видать, барин, в шубе темного сукна, малахай куньим мехом оторочен. Правый рукав пустой. Бабы пригорюнились — знать, татары порубили. Барин ликом молод, но бледен. Бороду коротко стрижет, а взгляд будто приветлив. Другие заметили: за барином шли три коня с большими вьюками. Мужики помогли стрельцу завести коней во двор, расседлать и развьючить их.

Юрша устал с дороги, ныло плечо. Но он забыл про боль, когда увидел встречающих его стариков, опирающихся на посохи, старух в темных и молодок в цветных платках. Заметил: много молодых ребят и девчонок и меньше десятка мужиков. И все они — его люди, он должен как-то заботиться о них. Ощущение не новое: у него был сперва десяток, потом сотня воев, они тоже нуждались в его внимании. Но тут в деревне было что-то иное, незнакомое. Эти люди обязаны кормить и одевать его. Значит, не только они зависели от него, но и он от них!

Сойти с коня Юрше помогли Аким и староста Михей. Его благословил местный священник отец Нефед, хлеб-соль поднесла Домна. Староста, забежав вперед, распахнул перед владельцем дверь в избу. В просторной горнице было тепло, пахло пирогами и слегка дымом. В углу — жарко натопленная печь. Пол, потолок, стены выскоблены и чисто вымыты. Вдоль стен стоят лавки, ларцы, шкафы с посудой деревянной и глиняной. Стол под белым покрывалом, на нем хлеб и соль, с которыми встретили барина. В переднем углу две темных иконы и яркая лампада.

Прошли в другую комнату, в опочивальню, тут тоже чистота. На полкомнаты кровать квадратная. Юрша невольно загляделся на цветастое одеяло. Давно он не спал в постели, а в такой — никогда. Аким подошел, положил руку на кровать, рука утонула в пуховых перинах. Сказал:

— Постарался, Михеич!

— Воистину старался. Все новое. От старого барина мало чего осталось. — Перехватив взгляд Юрши, добавил: — Ты, Юрий Васильевич, прости меня, недоглядел. Когда бабы покои оттапливали, по-черному пустили. Высушить поскорее хотели. И опять же, дуры, говорят, ежели по-белому топить, жильем не пахнет.

Юрша улыбнулся:

— Правильно бабы говорят.

— Ну вот и ладно. В баньку не угодно ли? А потом к трапезе.

В баню их сопровождал староста. На дворе продолжал толпиться народ. Юрша спросил, в чем дело. Михей пояснил:

— Приношения Домна принимает.

— Какие приношения?

— От каждого двора по достатку, потом проверю сам. У нее для тебя на первый случай все должно быть. Опять же, вдруг гости или еще кто.

Для новоставленого дворянина Юрия Васильевича Монастырского первый день в его собственной усадьбе закончился трапезой, постной по случаю Рождественского поста, но обильной. Ее разделили с ним Аким и священник. Юрша пригласил к столу и Михея, чем растрогал старика до слез. Хотел позвать и стрельца Захария, но староста дал понять, что ему здесь не место.

— Юрий Васильевич, слугу твоего мы не обидим. Его на постой отправили, там и банька будет, и еда-питье, все как надобно.

Прислуживала им Домна. В новой поневе, в рубашке расшитой, она беззвучно носилась по горнице, будто плавала. Юрша подал ей кружку хмельной браги, она расцвела розовым маком.

На второй день пребывания в Хлынове Юрша с утра слушал старосту, который перечислял угодья: сколько пашни, лугов, леса, неудобной земли, какой урожай собрали, сколько скота на зиму пойдет. Юрша удивился, как без единой записи старик столько запомнил. Староста с достоинством ответил: