Питер Дарман - Парфянин. Испытание смертью

– Ладно, мы его потом будем оплакивать, – буркнул он.

– Я что-то не понял, зачем тебе такая диспозиция, – сказал я, указывая на германский легион, обращенный фронтом к реке.

– Не понимаешь? Тогда пошли со мной.

Он повел меня через ряды легиона, стоящего лицом к реке. Мы лавировали среди воинов, выбирая промежутки между центуриями, выстроившимися в плотные порядки, и вышли на берег в двух сотнях шагов от воды, которая уже текла медленнее. А на том берегу выстроились три римских легиона, их серебряные орлы блестели на солнце, а между ними группами стояли пращники и лучники. Другие римляне выдвигали вперед баллисты, «скорпионы». Центурионы выкрикивали команды и расставляли своих людей по местам.

– Они готовятся переправляться, – сказал Каст, – и когда переправятся, у меня будет только один легион против их трех. Они обойдут меня с фланга и зайдут в тыл, а затем всех нас тут вырежут. Видишь эти баллисты? Они первыми начнут стрелять, нанося нам приличные потери. Потом вступят в бой пращники и лучники, от их снарядов и стрел поляжет еще больше моих людей, а в это время римские легионы двинутся вброд через реку. А потом «скорпионы», лучники и пращники перестанут стрелять, и на нас обрушатся пятнадцать тысяч римлян, ударят по нам, как молнии, посланные богами. Ты скольких с собой привел?

– Две сотни.

Он громко засмеялся и положил руку мне на плечо:

– Ну, тогда желаю тебе хорошей смерти, мой друг! Потому что мы обречены.

Так дело и обстояло, как сказал Каст.

За рекой заревели десятки боевых труб, «скорпионы» начали стрелять, их тяжелые стрелы летели через реку и пробивали щиты, кольчуги и тела. Потом к ним присоединились пращники и лучники. Свинцовые снаряды и стрелы с железными наконечниками начали бить и вонзаться в щиты, шлемы и кольчуги. Дисциплина и храбрость германцев Каста была поразительная, они стояли твердо, несмотря на то что их передние ряды методично уничтожались градом вражеских снарядов. А затем римляне начали переправляться через реку – все три легиона, двенадцать когорт в первой боевой линии. Они двигались четким шагом, заходили в воду и пересекали ее вброд. Мы были бессильны их остановить.

Вскоре все римские когорты первого эшелона оказались в воде, а второй эшелон следовал по пятам за первым. И вдруг над полем боя раздался высокий резкий сигнал боевого рога – никогда в жизни я не слышал более приятного звука! – и к нему тут же присоединились другие такие же. Земля затряслась и задрожала, а воздух наполнился низким гулом и грохотом, похожим на раскаты грома. Но на небе не было облаков или туч, и гром гремел не по приказу богов, а от топота копыт сотен конников. Я посмотрел на другую сторону реки, туда, где расстилалась плоская и пустынная равнина, и увидел, как ее заполняет сплошная темная масса. И победа, которую, казалось, боги уже ниспослали римлянам, которая манила их и дразнила своей близостью, вдруг ускользнула прямо у них из рук. Началась сплошная резня, потому что боги послали новое орудие мести, желая наказать и проучить их гордых орлов.

Это прискакала моя конница.

Они промчались через равнину и галопом налетели на легион, составлявший правое крыло римского войска. Первые ряды легионеров были уже в воде, когда сотни всадников обогнули их с фланга и зашли в тыл замыкающим строй когортам, пуская на скаку стрелы в тесные ряды римлян. Другие сотни бросились вперед, в разрыв между первым эшелоном, находящимся в воде, и вторым, дожидающимся своей очереди переправляться через реку. В результате там образовался дикий хаос, поскольку на тех, что уже вошли в воду, конники навалились сзади, а их товарищей, еще остававшихся на берегу, тут же охватила паника. Через несколько минут все эти центурии в панике распались, рассыпались и попытались бежать. Некоторые бросились к своим резервам, к третьему эшелону, и расстроили его боевой порядок, другие попытались отступить к югу, к своему лагерю, но добились только того, что врезались в подразделения, стоявшие слева, и совершенно их расстроили и рассеяли. Вскоре то, что недавно являлось безукоризненно выстроенным и дисциплинированным римским легионом, превратилось в дезорганизованную массу, на которую со всех сторон наседали конники, пускавшие стрелы и рубившие отдельных легионеров мечами. Мои командиры сотен четко управляли своими всадниками, прорубаясь сквозь ряды римлян, окружая их изолированные группы и осыпая стрелами, потом отходили и перестраивались, чтобы снова броситься в атаку, отыскивая новые жертвы.