Детлеф Йена - Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II

Потемкина не ждал королевский трон в буферном государстве на Балканах. Все слухи, связанные с этим, кажутся сильно преувеличенными. Потемкин остается самым лучшим защитником Екатерины, экспансивной политики во славу России и императрицы. Поэтому уже при жизни он добился заслуженной славы. Самые незначительные действия вопреки воле императрицы — в стратегическом или тактическом отношениях — стоили бы ему власти, влияния и его исключительного положения.

Заселение Новороссии и реформа армии составили на многие годы две стороны одной медали. Если бы эта медаль имела третью сторону, она была бы посвящена турецкой войне, на которую с 1774 года была нацелена имперская политика. Рука Потемкина прослеживалась в политическом контуре первой турецкой войны, в союзе с Австрией в 1782 году, аннексии Крыма в 1783 году, вплоть до поездки Екатерины летом 1787 года и в следующей — второй — турецкой войне. Даже объявление войны Турцией в 1787 году и последовавшее затем провозглашение Австрии как русского союзника явилось подтверждением политики Екатерины, Потемкина и их политических друзей.

Сразу после объявления войны Турцией, перед тем как подписать собственный манифест о войне, императрица писала Потемкину: «Против этого не могут быть действенными слабые мероприятия; здесь необходимы и еще раз необходимы не слова, а действия, чтобы сохранить честь, славу и выгоду властителя и состояния». 2 сентября 1787 года Иосиф II провозгласил казус федерис. Из Совета при Высочайшем дворе пришел ожидаемый Екатериной отклик всей официальной России: «Слава и величие России, которая возвысилась благодаря духу царствующей ныне императрицы, заставили заговорить другим тоном Оттоманскую Порту, чем это было со времен Прутского мира [Намек на поражение Петра Великого на Пруте 7 июля 1711 года. — Прим, авт. ]. Поэтому необходимо хранить в любом случае наше современное превосходство».

Несмотря на незавершенное заселение Новороссии и незаконченную реформу армии, Россия чувствовала себя сильной и непобедимой. Как по отношению к Турции, так и союзнику Австрии, которая, кажется, была прежде всего гарантией лояльного отношения Пруссии и Польши, хотя Австрия постоянно ощущала страх, что останется на вторых ролях при стремительном продвижении России в Константинополь и на Балканы.

Кроме того, продолжались политические комбинации великих держав Европы, которые с подозрением наблюдали за расширением русского влияния. Никто не удивлялся тому, что отношения между Россией, Австрией и их вооруженными силами при победоносном продвижении русских оставались напряженными. Национальные эмоции, разжигаемые на Балканах, главным образом Россией, вызывали взаимное недоверие. Политика Екатерины состояла из смеси стремления захватов и сдержанной осторожности. Ее решительной рукой был не кто иной, как Потемкин.

Князь владел также искусством маскировки в совершенстве. Басня о том, что он был якобы единственным вдохновителем политики экспансии на юге, удивляет снова и снова. При этом нет никаких достаточных доказательств его фактического политического влияния на императорские решения в этом вопросе. Документы говорят о лавировании. В историческом масштабе трудно определить, в каком пункте было убеждение и где на передний план выходили тактические полуправды.

В целом все кажется большим противоречием. Имперский князь, генерал-губернатор и главнокомандующий подготовил войну во всех фазах. Только когда эта война приняла настоящую форму, она вынудила смелого стратега опуститься на землю. С самого начала ни у кого из причастных к этим событиям политиков и офицеров не было сомнения в том, что Потемкин возьмет всю ответственность за действия русских вооруженных сил на себя, хотя он не был самым заслуженным и опытным русским полководцем.

Две армии двигались против турок: Украинской командовал Петр Румянцев, Екатеринославской — Потемкин. В русской военной истории XVIII и XIX столетий едва ли имелся поход, в котором успех русского оружия не был бы омрачен мелочной ревностью и соперничеством между полководцами. Этот факт в дальнейшем побудил разочарованных императоров (например Александра I), по глупости, принять командование на себя. Румянцев и Потемкин обменивались посланиями, выдержанными в духе ледяной вежливости. Потемкин писал Румянцеву: «Мне не подобает учить Вас — мое дело слушать…» Но основная нагрузка лежала как раз на нем. Румянцев же командовал русскими войсками еще во время первой турецкой войны. В новой кампании он оказался достаточно умным, чтобы признать более высокий авторитет князя. Потемкин был назначен главнокомандующим всеми русскими вооруженными силами на юге. Он выполнял свою задачу с помощью своего рода Генерального штаба — новшество в русской военной истории.