Эрик Ларсон - Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Биссет заметил на мостике капитана Тернера и штатного капитана Андерсона. Он хорошо знал обоих. За несколько лет до того Биссет служил под командой обоих третьим помощником на “Умбрии”, пассажирском лайнере из тех, что постарше.

Тернер с Андерсоном вышли на правое крыло мостика и помахали офицерам на мостике “Каронии”. Все, казалось, друг друга знали, не один год прослужив под командой один у другого или просто на одном корабле. После того как Тернер с Андерсоном вернулись в рубку на мостике, на правом крыле появился второй помощник “Лузитании” Перси Хеффорд. “Это был мой близкий друг”, – вспоминал Биссет. Перед тем как поступить в “Кунард”, они плавали вместе на старом-престаром грузовом пароходе. Больше всего на свете Хеффорду хотелось служить на “Лузитании”. “И вот он там оказался”, – писал Биссет.

Друзья руками просигналили друг другу приветствия и попрощались.

– Пока!

– Удачи!

– В добрый путь!

После того как шлюпки повернули обратно, каждая к своему кораблю, капитан Тернер скомандовал “полный вперед”. Огромные винты “Лузитании” подняли у кормы целый Ниагарский водопад, и корабль пошел. Тернер дал три гудка – “прощание моряков”.

Обычно во время плавания все топки и котлы “Лузитании” работали на полную мощность, все четыре трубы изрыгали дым, но из-за войны люди стали реже путешествовать, и “Кунарду” пришлось искать любые способы экономить. Тернер следовал приказу от ноября предыдущего года, предписывавшему вести корабль, используя лишь три из четырех топок, чтобы сэкономить 1600 тонн угля за рейс 304 . Однако при этом максимальная скорость корабля уменьшалась на 16 процентов, с 25 узлов до 21, в чем была некая ирония, если вспомнить, какие требования изначально предъявляли к кораблю. Хотя снижение скорости было на первый взгляд умеренным, расстояние, которое проходила “Лузитания” за день, в результате все-таки уменьшалось на 100 морских миль, так что трансатлантический вояж становился длиннее на целый день.

Кто-то на борту одного из боевых кораблей сделал фотографию – как полагают, последний снимок “Лузитании”, – на которой корабль уходит на всех парах в затянутую туманом Атлантику, дымя лишь тремя трубами. Этот факт “Кунард” не афишировал, и о нем было известно мало кому из пассажиров, а то и вовсе никому.

Перехваченные рапорты о местоположении U-20 305

Суббота 1 мая 1915 г.

2.00: “Квадрат 25Д – 7 (55°21′ с.ш. 3°15′ в.д.)”

4.00: “Квадрат 157А – 5 (55°39′ с.ш. 2°45′ в.д.)”

6.00: “Квадрат 124А – 5 (55°51′ с.ш. 2°15′ в.д.)”

8.00: “Квадрат 59А – 5 (56°15′ с.ш. 1°18′ в.д.)”

Связь прекращена.

В воскресенье утром, к 8.25 в трех морских милях впереди, по правому борту показался Фэр-Айл, однако Швигер пока не мог разглядеть Мейнленд – самый крупный из Оркнейских островов у северной оконечности Шотландии, на котором находится высочайшая точка архипелага и который к этому времени капитан ожидал увидеть слева по курсу 1 .

Третий день плавания принес с собой новые заботы. U-20 вот-вот должна была оставить “Веселого Ганса” за кормой и войти в воды северной Атлантики, к северу от Шотландии, поблизости от крупной британской базы в СкапаФлоу, – участок, за которым велось пристальное наблюдение. Поэтому Швигер вряд ли удивился, когда, едва успев занести в бортовой журнал свое местоположение, заметил в отдалении два миноносца: они шли уверенным курсом – вероятно, несли патрульную службу.

Он отдал команду быстро погружаться, спустился в боевую рубку и закрыл за собой люк.

Погружение – понятие достаточно простое – на деле представляло собой сложный, опасный процесс, на который уходило немало времени, притом U-20 становилась мишенью для нападения 2 . С хорошо обученной командой субмарина класса U-20 могла погрузиться с поверхности на глубину, достаточную, чтобы не столкнуться с корпусом самого большого корабля, за какие-нибудь семьдесят пять секунд 3 . Однако в чрезвычайном положении каждая из этих секунд могла тянуться очень долго. Некоторым более старым субмаринам на это требовалось от двух с половиной до целых пяти минут 4 . Среди матросов они получили прозвище “лодки-самоубийцы” 5 . При погружении субмарина была наиболее уязвима, ее могли протаранить боевые корабли, могли обстрелять с большого расстояния. Один лишь снаряд, пробив субмарину, помешал бы ей уйти на глубину, тем самым лишив ее главного преимущества и единственного способа скрыться.