Эрик Ларсон - Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Мистер Шилдс лежал, глядя на них снизу вверх, жутковато осклабившись. “Я исследовал череп, – писал доктор Хиггинс. – Снаружи он был совершенно гол до нижней части затылочной кости”. Затылочная кость образует нижнюю заднюю часть черепа. “Я снял верх черепа и обнаружил, что мозг разложился до такой степени, что исследование было невозможным, однако оболочки остались целы”. Вынув мозг, он исследовал внутреннюю часть черепа. Никаких признаков переломов в основании и в шейном отделе позвоночника он не обнаружил. Это означало, что можно исключить смерть, вызванную падающими обломками или другим тупым ударом по голове. Переломов позвоночника он тоже не обнаружил, как и повреждений спины. По внутренним органам Шилдса также нельзя было определить, от чего он умер, зато они дали доктору Хиггинсу возможность взглянуть на то, что осталось от последнего обеда, съеденного им на борту Лузитании. “В желудке содержалось около пинты зеленой полутвердой массы, явно полупереваренной еды, однако воды как таковой там не было”.

Отсутствие ясной причины смерти вводило в недоумение. “По моему мнению, – писал Хиггинс, – на теле не имеется никаких повреждений, способных объяснить смерть. Признаков утопления нет; вероятно, смерть была вызвана потрясением или переохлаждением, вероятнее, первым. По содержимому желудка можно предположить, что смерть наступила спустя несколько часов после последнего приема пищи, возможно, от двух до трех часов”.

После всех стараний было вынесено заключение: “Причина смерти не установлена”. Другой врач пришел к такому же выводу.

Многострадального мистера Шилдса снова положили в гроб и отвезли в Америку. Консул Фрост в письме в Вашингтон оценил усилия, предпринятые полицией после обнаружения тела Шилдса. “Если бы наследники мистера Шилдса нашли возможным переслать сержанту и его коллегам сумму от двух до пяти фунтов за превосходное исполнение ими своих обязанностей, это был бы поступок весьма достойный и похвальный”.

От чего умер Шилдс, так и осталось загадкой, и семейство продолжало гадать, что за ужасы выпали на его долю. Та же участь постигла почти всех родственников погибших. Нет сомнений в том, что многих пассажиров смерть застала врасплох. Десятки матросов, находившихся в момент удара в багажном отделении, погибли мгновенно от силы торпедного взрыва, но, сколько в точности и кто именно, неизвестно. Некоторых пассажиров раздавило спускаемыми шлюпками. На тех, кто поплыл, падали стулья, ящики, растения в горшках и другой мусор, валившийся с палуб высоко наверху. Были еще и такие – самые невезучие, – кто неправильно надел спасательный жилет и оказались в воде вверх ногами, словно в какой-то дьявольской комедии.

Вообразим себе последние минуты семейства Кромптонов с детьми. Как спасти ребенка, не говоря уж о шестерых, особенно когда один из них – младенец, а одному – шесть лет? Никто из Кромптонов не выжил. Пятерых детей так и не нашли. Младенец, Питер Ромилли Кромптон, месяцев девяти от роду, стал телом № 214.

Председатель “Кунарда” Бут хорошо знал семейство Кромптонов. “Сам я пережил огромную личную утрату, – писал он в письме от 8 мая нью-йоркскому управляющему компании Чарльзу Самнеру. – Мы все как один испытываем одинаковые чувства в отношении этой ужасной трагедии, постигшей «Лузитанию», и пытаться выразить что-либо на бумаге совершенно невозможно” 150 . В ответ Самнер писал, что потерять корабль с таким количеством пассажиров – “горе, не поддающееся описанию” 151 .

В связи с тем, что в трех моргах было множество неопознанных тел, перед руководством “Кунарда” встала нелегкая задача, притом такая, решать которую следовало быстро. Тела – около 140 – начали разлагаться, а теплая весенняя погода ускорила этот процесс. Компания решила устроить массовое захоронение. Каждому телу полагался отдельный гроб; матерей с маленькими детьми положили вместе; хоронить всех решили в трех братских могилах, обозначенных буквами А, В и С, на Старом церковном кладбище, что на холме в предместье Куинстауна.

Назначили число – 10 мая, понедельник. Накануне солдаты весь день и всю ночь копали могилы, а похоронные конторы укладывали тела в гробы, как можно дольше не закрывая их крышками в надежде на то, что в последний момент кого-то опознают. Из-за нехватки транспорта гробы перевозили с раннего утра понедельника, а три гроба оставили, чтобы устроить настоящую погребальную процессию, которой предстояло начаться днем.