Александр Коновалов: Небо зовёт

Завидя незнакомого путника, собаки беззлобно лаяли и, выполнив свои обязанности, тут же скрывались за подворотнями домов. Возле одного палисадника стоял пожилой мужчина и бруском намеревался поточить косу, но, увидя меня, остановился. Поравнявшись с ним, спросил его:

— Скажите пожалуйста, как мне пройти на улицу Глинки?

Он окинул меня пытливым взглядом и вопросом на вопрос ответил:

— А вы к кому?

— Я к Панфиловым.

— Значит, к Митрию Николаичу, знаю такого. Живёт он недалеко, на соседней улице. Вот дойдёшь сейчас до первого перекрёстка, свернёшь направо, и четвёртая изба по правую руку будет его. Ты, видно, Ленкин кавалер?

Привыкший к безобидному любопытству сельских жителей, задающих подобные вопросы, спокойно ответил:

— Можно и так сказать.

Смерив меня оценивающим взглядом, безапелляционно заявил:

— Парень ты видный, да и Ленка — девка бойкая, может, и впрямь хорошая пара выйдет. Желаю, чтобы так оно и было.

Поблагодарив соседа за добрые слова и пожелания, направился по указанному адресу. Повернув направо, на угловом доме прочитал табличку с надписью «ул. Глинки, дом № 1». Дома по обе стороны улицы были из деревянного сруба, сработанные, скорее всего ещё до революции, но подправленные и разукрашенные деревянной резьбой уже недавно. Было также видно, что крыши покрыты кровельным железом. Резные дверные и оконные наличники, ставни и застрехи придавали домам нарядный вид. Каждая усадьба была огорожена обрезными, хорошо обработанными досками. Это говорило о достатках хозяев и их желании трудиться над внешним видом своих жилищ… Вот он, дом № 7. Открываю калитку палисадника и захожу внутрь. Беглым взглядом окидываю дом, просторный двор и небольшой цветущий яблоневый садик. Не успел сделать несколько шагов по тропинке, ведущей во двор, как откуда–то из кустов смородины выскочила рыжая собачонка и с звонким лаем накинулась на меня. Была она явно не агрессивная, потому что лаяла, но дружелюбно помахивала хвостом. Чтобы её угомонить, я поставил чемоданчик на землю, присел на корточки и поманил её к себе. Она ещё некоторое время мурзилась, а потом с любопытством посмотрела на пришельца и, обнюхивая воздух, стала приближаться ко мне. Не найдя ничего подозрительного в незнакомце, успокоилась и легла возле моих ног. Я погладил её по спине, почесал за ухом, и она приняла меня за своего.

— Альма, ты что же это чужих в дом пускаешь? — услышал я над собой весёлый родной голос. Мгновенно вскочив на ноги, в двух шагах увидел Её, милую, несравненную, любимую. Она стояла рядом и улыбалась своей белозубой, солнечной улыбкой. Глаза наши встретились. В них было всё: теплота, нежность, ожидание и любовь. Я сделал шаг навстречу и заключил её в своих объятиях. Уста наши слились в долгом «взрослом» поцелуе. В эти сладостные секунды я почувствовал себя самым счастливым человеком на земле, да что там на земле, во всей Вселенной. Сколько длилось это состояние, я не знаю, но когда руки разошлись, мы стояли друг перед другом, вполне земные, живые, счастливые жители планеты под названием Земля. Освободившись от моих крепких объятий, Лена сказала:

— Вася, милый, как хорошо, что ты приехал, мне так много надо тебе сказать, а времени совсем мало. Я сегодня уезжаю в Питер, но сердце мне сказало, что ты приедешь, и, как видишь, оно не ошиблось. И ещё, я прочитала все твои письма, которые переслали твои родители, рада твоим успехам и поздравляю с осуществлением твоей мечты. Ты оказался более прытким, чем я думала.

— А я вчера получил твоё письмо, и вот стою перед тобой.

Спохватившись вдруг, Лена сказала: «Что же мы стоим, идём в дом». Она подхватила меня под руку и повела во двор. Была она в белой блузке, тёмно–синих шароварах и белых спортивных тапочках. Видно, я помешал ей сделать зарядку. В доме уже не спали, так как слышны были человеческие голоса. Во дворе возле колодца стоял мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения, раздетый до пояса, обмывающий себя холодной родниковой водой. На крыльце рядом стояла с полотенцем в руке симпатичная женщина, явно любовавшаяся игрой мышц накачанного мужского тела. Увидя дочку под руку с молодым человеком, образовалась немая сцена. Отец, как выпрямился, растирая грудь руками, так и застыл на месте, как завороженный, а мать, не успевшая сказать отцу какую–то фразу, так и осталась стоять с открытым ртом. Счастливо улыбаясь, без тени робости, Лена сказала: «Папа и мама, знакомьтесь — это мой Вася, о котором я вам писала». Женщина сошла с крыльца и, переложив полотенце в левую руку, подала правую и представилась: «Мама Лены, Тамара Ильинична». Отец Лены, не дождавшись, пока жена подаст полотенце, вытер руки о шаровары и, взяв в свою лапищу мою ладонь, крепко пожал и сказал: «Дмитрий Николаевич». Я тоже назвался.