Гасьен Куртиль де Сандра - Мемуары графа де Рошфора

Все это наделало немало шума, как это обычно бывает в самом начале любого дела, но вскоре о нем перестали говорить, так как всеобщее внимание оказалось сосредоточено совсем на другом. Был арестован господин Фуке [74] Николя Фуке (1615–1680) — суперинтендант финансов Франции. Был арестован в сентябре 1661 года и отправлен в тюрьму. В декабре 1664 года его приговорили к вечному изгнанию и конфискации имущества, но король нашел этот приговор слишком мягким и заменил вечное изгнание пожизненным заключением. Фуке был отвезен в замок Пиньероль, где и прожил последние пятнадцать лет своей жизни. , суперинтендант финансов, который имел таких влиятельных врагов, что сочли за чудо, что его просто не убили. Против него было опубликовано много всевозможного компромата, чтобы сделать его еще более ненавистным народу, но, если честно, многое из этого не имело под собой оснований, что я могу подтвердить, так как сам принимал участие в некоторых делах.

Николя Фуке

Господин Фуке был человеком широкой души, и это было бы прекрасно, если бы не должность, которую он занимал. Господин кардинал Мазарини испытывал к нему явную неприязнь, так как тот часто критиковал самого кардинала, а для итальянца и гораздо меньшего было бы вполне достаточно, чтобы затаить злобу на всю оставшуюся жизнь. Именно поэтому, умирая, кардинал нашептал королю, что этот человек растрачивает деньги из государственной казны, что на них он строит себе дома, превосходящие по красоте королевские замки, что он обставляет их великолепной мебелью, что он раздает пенсии своим людям при дворе, что он купил себе остров Белль-Иль и превратил его в неприступную крепость, что рядом находятся англичане, вечные враги короны, с которыми он наверняка вступил в сговор, и что единственный способ подрубить всему этому корни состоит в том, чтобы избавиться от этого человека. При этом кардинал сказал, что делать это надо осторожно, так как Фуке имеет должность генерального прокурора при парижском парламенте и судьи наверняка будут на его стороне и признают его невиновным.

Так Мазарини отошел в мир иной, оставаясь итальянцем до последнего своего вздоха. Еще за несколько дней до смерти он обнимал господина Фуке, как своего лучшего друга, говорил об услугах, которые тот оказал ему во время гражданской войны, и особенно о пятидесяти тысячах экю, которые тот ему передал, когда он вынужден был скрываться в Льеже. Но так он поступал со всеми, кого задумал уничтожить.

Король, рожденный для великих дел, которых он впоследствии совершил немало, умел хранить тайны, что является одним из главных качеств великих людей. Однако в этом вопросе он решил посоветоваться с господином Ле Телье, верность которого не вызывала у него сомнений, так как он демонстрировал ее в тысячах разных обстоятельств, а также с Кольбером, которого кардинал ему посоветовал в качестве человека, способного управлять финансами. Вместе они решили следовать плану, оставленному покойным кардиналом, то есть пока ничего не предпринимать и затаиться до тех пор, пока Фуке не оставит должность генерального прокурора.

Если говорить о Кольбере, то это был самый великий министр за многие века, и я хочу рассказать, что у меня произошло с ним.

Моя сестра, о которой я говорил выше, имела большой судебный процесс, касавшийся рождения ее сына и ренты. Ее муж ничего не знал, а моя сестра после его смерти среди бумаг нашла записку, из которой следовало, что он имел ренту в пятьсот ливров, а контракт находится в руках господина Кольбера. Я нашел министра и поговорил с ним об этом. Он попросил посмотреть на эту записку и увидел, что она без даты, а посему он сказал, что она ничего не доказывает, но он разберется и посоветовал прийти через восемь дней. Через восемь дней я пришел, но он мне сказал, что пока ничего не нашел, и так продолжалось два месяца. Все, к кому обращалась моя сестра, говорили то же самое, а потом вдруг появился человек, который сказал, что если она согласится уступить половину ренты, то он быстро все найдет. Я ответил, что не могу так сразу ему ответить, и предложил ему прийти завтра в это же время, и тогда мы все решим. Я нашел это предложение слишком жестким, и не мог понять, от кого оно исходит — от Кольбера или от тех, к кому обращалась моя сестра, и я решил проследить за этим человеком. Я послал за ним своего человека, и он доложил мне, что тот вошел в дом господина Кольбера. Хотя это было всего лишь предположение, я решил, что можно пойти к нему и поговорить начистоту. Я был в ярости и решил воспользоваться тем предлогом, что я хочу узнать новости о нашем контракте, но мне ответили, что новостей нет.