Юлия Андреева - Тюремная песнь королевы

– Неужто даже с холостой жизнью покончишь? – Бертран ля Руж рассмеялся, Анри де Мариньяк был известен меж служивой братии как закоренелый холостяк.

– А что в ней хорошего-то, в холостяцкой моей жизни?! – вопросом на вопрос ответил Анри. На фоне белого от снега монастырского подворья его орлиный профиль и смоляные длинные волосы казались еще более черными и чуждыми в этих местах. – Коли она скажет «да» – женюсь и никого не спрошу.

В этот момент приятели как раз входили в гостиницу, над входом которой красовалось выложенное разноцветными камешками распятье. Оба рыцаря замолчали, опасаясь, как бы монахини не расслышали их разговора и не доложили своему начальству.

Устроившись через некоторое время опять вдвоем в одной комнате, которую им выделили, и послав оруженосцев в трапезную за едой, они продолжили разговор.

– Я доподлинно знаю, что возле монастыря, где их прежде содержали, недавно нашли шесть обнаженных женских тел с отрубленными головами, – стараясь говорить тише, сообщил Анри де Мариньяк. – Это конечно же государственная тайна, но мой кузен Фернанд Мишле, что прежде служил сначала оруженосцем короля, а потом получил повышение, став хранителем печати, получил приказ провести дознание, покойниц обезглавленных самолично видел.

– И что же? – при упоминании о кузене барона Бертран ля Руж побледнел, невольно положив руку на рукоять кинжала.

– Фернанд говорил, что в городке, что недалеко от монастыря, у одного ростовщика вдруг в один день сразу же девять платьев женских иноземных, красоты необыкновенной, оказалось. Правда, все эти платья были ношены, три сильно испачканы кровью, так что хоть его и стирали, пятна остались… Мой кузен выяснил, что в ночь перед приездом короля в монастырь оттуда пропали девять девушек королевы. А потом, недавно, перед Вселенским собором в Компьене, куда спешно отвезли королеву, из монастыря вдруг неведомо куда делся начальник стражи господин Денье.

– И что значит вся эта чертовщина, эн Анри? – Бертран ля Руж сел на табурет, боясь слово пропустить из рассказа приятеля.

– Мой кузен допросил стражу, которая охраняла королеву в монастыре, один раз вежливо, другой с пристрастием. На третий эти голубчики начали сознаваться. Оказалось, что они подговорили девять девушек уехать из монастыря, пообещав доставить их к родителям в Данию, и убили всех – троих в монастыре и еще шесть в поле за деревней. Стражников, всех до единого человека, после таких показаний приказали повесить. Чтобы не болтали. А дело замять. Понимаешь, Бертран: все забыть! Словно ничего и не произошло! Словно шесть обезглавленных тел в поле – в порядке вещей. Словно это и не свита королевы Франции. Не знатные девицы, которые могли бы составить счастье знатнейшим людям страны!.. Эти стражники сознались под пытками, что уже после убийства девушек они получили приказ уговаривать оставшихся служанок королевы уехать в Данию, а когда это удавалось, стражники получали за работу деньги!

Я вот что думаю. Против королевы существует заговор. Кому-то выгодно, чтобы она совсем одна осталась. Без защиты, без близких людей, даже без языка. Тогда она…

Бертран порывисто поднялся и, приблизившись к другу, приложил палец к его губам:

– Ни слова больше, благородный Анри, я все прекрасно понял. Но и в монастыре могут быть уши. Поэтому я предлагаю вам свою руку. Объяснитесь с прекрасной Марией, и если она даст согласие на побег, я помогу вам вызволить ее из монастыря. Что же касается меня, я попытаюсь осуществить другой план, в который пока не стану посвящать никого. Простите мою вынужденную скрытность. Но, если вы возьметесь помогать мне в моей затее, вы не сумеете реализовать свою цель. И опять же – если поймают вас, когда вы будете вызволять из монастыря прекрасную госпожу Кулер, вас в худшем случае ждет разжалование. Что же касается моего плана – то цена провалу тут, мне думается, будет жизнь.

На следующий день, помывшись и надев поверх обычной одежды дорогой плащ, Бертран ля Руж явился на прием к королеве. Взволнованная Мария Кулер сделала вежливый реверанс, стараясь выглядеть по возможности безразличной, в то время как ее сердце так и норовило выпрыгнуть из груди.

«Ну это же надо! Наконец-то настоящая светская жизнь: рыцари, визиты, дамы королевы… Еще немного и под стенами монастыря Сизуин зазвучат песни трубадуров, а в саду прямо возле церкви будет устроен рыцарский турнир!» – Мария засмеялась своим мыслям. Рыцари поубивают друг дружку за честь лицезреть прекрасную Энгебургу, а ее, Марию Кулер, конечно же изберут королевой любви и красоты! Вот счастье-то! А затем барон Анри де Мариньяк сделает ей предложение, и они вместе уедут далеко-далеко в солнечную Гасконь, где нет противного короля Франции, нет лишений, одиночества и страхов, где будет только солнце, виноград и любовь!