Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Откуда у зада хвост. — Ибо никто еще никогда не говорил, что:

— И у хвоста есть хвост! Немногие, но только некоторые поняли, что это был за хвост. А именно:

— Их бин Распутин — в банкетном. — Можно подумать:

— Что делать в банкетном зале так долго, если там, кроме вас никого нет. — Только Фрай иногда заходит узнать:

— Готово ли решение-предсказание? — Но! Но даже для тех, кто ни-че-го не понимает ни в Библии, ни в физике, существование разных модулей времени — не противопоказано. — Что значит:

— Их все равно есть у вас. — И значит, что и требовалось доказать:

— Распутин не замечал медленно возвращавшегося из дальних странствий Времени: пил всё тот же тазик мадеры, и более того:

— Марципаны его не убывали. Вторым был Одиссей, на этой временной битве, черно-белый барон Вра-Врангель. Он и не испугался, увидев, что у хвоста есть еще и лапы, похожие, как две капли воды на сапоги из козлиной кожи адмирала — если бывают адмиралы на канонерках — Эсти. Да, этот капитан далеко не дальнего, а только лагунного плаванья, понял, что не сбил из скорострельной пушки самолет Котовского, уцепился за его хвост, став, таким образом — чтобы не стать пятым колесом в этом э нью троянском коне:

— Хвостом хвоста. Поняла, что случилось и Жена Париса.

— Но это даже лучше, — подумала она, — одной конкуренткой на предсвадебной церемонии будет меньше. Вопрос, конечно, остается открытым, ибо неизвестно пока, можно ли объяснить с позиции этой теории:

— Кем там функционирует Одиссей. — Хвостом хвоста хвоста? Какая уже по счету это будет производная? Выдержит ли пока еще допотопный Ку-Ку такая нагрузку. Так-то бы да, но у него нет своего буквально собственного НеЗнаю, необходимого, чтобы задуматься хоть о чем-то. И только этот Киннер Махабхараты может сыграть нам на руку. Или.

— Или против.

Но только немногие это поняли, и посмотрели сначала на его зеленые парчовые штаны, потом на лошадиную голову, и наконец, на гитару. Ну кто мог это понять? Ну, Фрай, конечно, но он не мог никак определиться:

— Сейчас, или? — Или может не быть никогда? Ахиллес Дроздовский хотел, чтобы Эспи вернулся, и несмотря на все его и Распи колдовские заморочки — убить, так как сам он не надеялся вернуться на Альфу. Жена Париса не желала его возвращения. Но в то же время боялась, в свете открывшихся между ней и Фраем обстоятельств, что может не стать царицей Савской. Со всеми вытекающими из этого ответа последствиями, как-то:

— Библиотека, пыльные движущиеся на цепях, как жернова времени, тачки с книгами, и что самое печальное:

— Давно уже написанными. А то и того хуже:

— Придется сидеть в тюрьме всю жизнь, но не как Маркиз де Сад:

— До первой революции, — а вообще, как поезд дальнего следования.

— И впереди:

— Только Пересадки, — как у… Как той, которая только что заняла прибрежные и даже далеко текущие воды реки Волги, вместе со своим незабвенным мужем инопланетянином Ко, на Земле:

— Колчаком.

Они вернулись из Сибири, с Ангары на Волгу по каналу времени, который был у всех альфа-центавровцев, но заведен, как будильник, у всех:

— На разное время. Их время пришло.

Далее, все боятся. Кто, что не долетит до Альфы Центавра, кто не доедет до Брюсселя, а кто боится, что не может преодолеть транзит:

— Царицын — Париж — Нью-Йорк и его близлежащие окрестности, примерно, как Пушкин в деревню, чтобы лишний раз насладиться с Анной Кент — Керн, точнее — этими окрестностями, и ей самой в том числе:

— Ибо кроме города есть и поля, в которые можно пробраться Всей Душой, если хорошенько изучить Теорию Относительности. Хотя возможно Пушкин изучал только саму Анну Керн в беседках, которые по умолчанию входят в окружающий пейзаж, и Данте. Несмотря на то, что он был ветхий, и не мог, как Вергилий с ним же, бродить далеко, в том смысле, что:

— Очень не хотел возвращаться с Полей Нах Хаус, так как до сих пор помнил:

— Тяжелы ступени чужого мемориала. В связи с этим. В связи Этим, Деникин — если кто не забыл, воспользовавшись всеобщим воодушевлением боем, как сказал поэт:

— Есть упоение в бою, — а также — и:

— Бездны мрачной на краю, — оставил Здесь свою кошку, голубую Бим-Бом — имеется в виду, с голубыми, многое, если не все понимающими глазами, которая была уже мертвой, как как перехватила и съела отравленную мышь, которую Распутин по совету-приказу Фрая, послал ему, зная — по предвидению, что Дэн:

— Еще может свалить из этой заварушки, — а как говорится мягко на банкете: