Анна Пылаева: Водораздел

Тем временем прекратила свое существование советская власть, а за ней и СССР. Начинались времена дикого свободного капитализма. Мордашев со товарищи быстро завязали с оргтехникой, а вместо стали осваивать два новых направления. Первым стало юридическое консультирование широкого профиля, включающее и уголовную, и гражданско–правовую квалификацию. Вторым стали совсем неизвестные в то время не только в Великоволжске, но и в России вообще, и оттого загадочные и манящие слова — Public Relations (аббревиатура PR в то время еще не вошла даже в узкое употребление). Мордашев оказался одним из пионеров на только зарождавшемся рынке политконсалтинга (это слово тоже тогда еще никто не знал), и стал оказывать услуги разным кандидатам на выборах всех уровней. Вскоре его взял Агарков, который только избрался губернатором. Сначала советником на общественных началах, потом заместителем главы информационно–аналитического управления, а затем и секретарем Совбеза.

Поговаривали, что возвышение его произошло после того, как губернатор к своему вящему неудовольствию обнаружил признаки усиления своего первого зама и правой руки Виталия Волынина, которого он все больше стал подозревать в претензиях на губернаторский пост. В итоге, Мордашев потеснил Волынина в качестве исполнителя особых поручений губернатора и куратора внутренней политики в регионе. Созданный им Совбез быстро превратился в неофициальную, но самую влиятельную в регионе спецслужбу, поставившую под контроль деятельность всего госаппарата и других силовых структур. Это не понравилось начальнику краевого ГУВД Белякову, который в ответ начал уголовное расследование в отношении приближенному к губернатору предпринимателю Роману Чавия. Через несколько недель на одном из федеральных каналов была обнародована пленка, на которой начальник ГУВД развлекался с девушкой по вызову. Вопрос о его отставке решился сам собой. ГУВД возглавил начальник криминальной милиции полковник Синельников, полностью лояльный губернатору.

Параллельно Совбез установил наблюдение за вице–губернатором Волыниным. Мордашев стал бомбить губернатора докладными, где утверждал, что Волынин то и дело готовит заговоры против Агаркова с целью захвата власти. Отношения между Агарковым и некогда его ближайшим соратником Волыниным испортились окончательно. Вскоре Волынин переехал в Москву, где перешел сначала на партийную работу, а затем избрался депутатом Госдумы и стал неожиданно вице–спикером.

Мордашев же усилил свое влияние в краевой администрации. Среди региональных чиновников тем временем укреплялась атмосфера страха и шпиономании. Любой чиновник и политик, силовик и предприниматель знали, что в любой момент их телефон, служебный, домашний или мобильный, может оказаться на прослушке у Совбеза, что за любым из них может быть установлена наружное наблюдение, что любое неосторожно сказанное слово может стоить должности, бизнеса или жизни. Все важные вещи обсуждались вполголоса, в укромных местах и без лишних свидетелей.

Каначик по–прежнему молчал. Мордашев продолжил диалог.

— Но мы можем простить твои косяки, и фактические и юридические, если ты напряжешь свою память. Ладно, хрен с Сабуровым и Резо, один — твой кореш, а второй — вор, это дело святое. Но есть еще один человечек, который интересует нас больше всех остальных. Насколько я знаю, в вашем городке частым гостем стал Волынин, бывший вице–губернатор, а ныне вице–спикер Госдумы. Я знаю, что ты лично сопровождал его в поездках по городу и во время встреч с населением и что заручился его косвенной поддержкой накануне прошлогодних выборов. Было бы неплохо, если бы ты вспомнил про его участие в городской жизни. Если расскажешь про него что–нибудь интересное, то условия твоего содержания под стражей будут сильно улучшены, а там, глядишь, и на свободу с чистой совестью…

Каначик подумал еще немножко, потом сплюнул и сказал:

— Я сукой никогда не был.

— Теперь про понятия вспомнил? — опять усмехнулся Мордашев, — а как же тогда твои контакты с Волыниным? Что говорят понятия по поводу общения с петухами? Ведь ты, по понятиям, уже зашкварился, причем конкретно.

Каначик опять помолчал, потом сказал:

— Что ты сам знаешь про понятия? Много ты в жизни видел? А насчет петуха, так это еще обосновать надо, мне про это ничего не известно.

Мордашев обратился к майору Пархомову:

— По–хорошему не получается пока. Надо переходить к плану 2.1.