Анна Пылаева - Водораздел

В тот же момент Калинкин изменился в лице, глаза его, мутные от количества выпитого, как–то резко прояснились и почти трезвым голосом он спросил:

— Какую еще бумагу?

— Да что–то про Беловодский порт… Как будто банкротство его было проведено с какими–то нарушениями.

— Бумага эта — фуфло!!! — заявил Калинкин, — Полная хуйня!!! Не к чему им прицепиться!!! А порт себе большой человек забрал — Чавия Роман Вахтангович… А он с Дмитрием Ивановичем не разлей вода… Так что пусть они там все отсосут!!! А этот, блядь, киндер, если сюда сунется попробует, то его просто вальнут, и всего делов… Тоже мне, тварь, учить еще нас будет, как банкротить правильно… Слушай, а может поедем, у меня номер в «Лазурной» есть свой, постоянный, чего тут делать?…

Через полчаса вызванное Калинкиным такси доставило их к «Лазурной». Замминистра подошел к задней двери и распахнул ее перед своей спутницей. Такая галантность едва не привела к падению чиновника, потому что его равновесие довольно сильно нарушилась, и только зацепившись за дверь, он удержался на весу.

— Прощевай, дядя, — сказал он таксисту.

— Может, на чай накинете? — спросил его таксист.

— Скажи спасибо, что ваша фирмешка вообще еще дышит, — отвечал тот, взяв свою спутницу за руку и направляясь к входу в гостиницу.

Внутри была будничная ночная обстановка. Скучали ночные бабочки, высматривая редких клиентов, а за ними присматривали ребята северокавказской наружности. Редкие бизнесмены и офисные клерки клубились подобно летучим мышам около входа в казино, которое располагалось тут же на первом этаже. Народу в холле было не много, поскольку впереди был рабочий день. Калинкина сразу при входе встретили два гостиничных служителя одетых в красные пиджаки и красные же колпаки, похожие турецкую феску. Они бережно взяли его под руки и повели наверх. На восьмом этаже он достал из кармана свою личную пластиковую карточку и вставил внутрь. Дверь пару секунд поколебавшись открылась внутрь. Лакеи в турецких фесках остались снаружи, а чиновник со своей юной спутницей вошел внутрь.

— Так, так, — сказал он, радостно потирая руки, — ну, что начнем с бара? — с этими словами он извлек откуда–то ключ, и открыл им железный сейф, где оказалось много бутылок с яркими этикетками: были тут и коньяки, и вина французские, виски, водка и еще много чего..

— С чего начнем? — переспросил он.

— Начали уже, — отвечала его спутница, присев на диван, но держа при себе свою маленькую красную сумочку.

— Ну да, так ведь и продолжить можно, — продолжал Калинкин. Он откупорил бутылку виски, налил себе четверть стакана, другой предложил спутнице, но она отказалась и попросила налить себе вина. Он открыл какую–то французскую бутылку 1996 года, взял бокал и наполнил его, после этого поднес девушке. Потом он подсел к ней на диванчик и попытался приобнять ее за талию, но она отстранила его и слегка отодвинулась.

— Послушай, — вдруг резко сказала Аня, — неужели ты не понимаешь, что ты просто подставляешься с этим портом?

— Как это? — удивленно переспросил Калинкин, — почему подставляюсь?

— Да потому, что на всех документах, о банкротстве, о создании тендерной комиссии, о назначении временного арбитражного управляющего и прочей фигне, стоит твоя подпись или виза. Потому что тебя постоянно видят в обществе Чавией, который этот порт в итоге хапнул, причем в неформальной обстановке. Ты что думаешь? Чавия и губер останутся в тени, им все сойдет с рук, как уже много раз сходило. А вот ты — реальный кандидат на роль стрелочника. Тебя же просто посадят, и никто тебя не отмажет, они просто переведут все стрелки на тебя. А потом тебя найдут повешенным в камере. Ты что, сам это все не понимаешь?

— Ни фига себе, вот это девка, — произнес ошарашенный Калинкин, — и где это ты так наблатыкалась? По возрасту и по виду не скажешь…

— Ну, внешность обманчива, знаешь ли…, — сказала Аня.

— Да я не спорю… Я про то, откуда это ты все знаешь…, — при этом слегка красноватое лицо Калинкина сделалось наполнено смесью удивления и испуга.

— Во–первых, я не первый день живу. Во–вторых, я все–таки работаю экономическим обозревателем. В-третьих, я все–таки что–то читала, с кем–то пообщаться успела…

— Слушай, да я все понимаю… Вот только как тебе объяснить… Во–первых, Чавия мне отвалил столько, что я, даже если мне завтра придется, все бросить и бежать, могу безбедно жить до глубокой старости на Канарских островах. Во–вторых, за мной губернатор, а Дмитрий Иванович — это тебе не хрен собачий, это величина федеральная… С президентом завтракает, причем как со старым, так и с новым … Если где–то какой–то кипеж, меня сразу предупредят… Вот так, понимаешь, крошка, — и Калинкин предпринял еще одну попытку сближения.