Юсиф Чеменземинли - Девичий родник

В это время Джейнис, сжав мне руку, прошептал:

— Старик, очевидно, принимает нас за дураков. Может ли человек летать? — Я с трудом сдержал насмешливую улыбку, просившуюся на уста.

Старик продолжал:

«Прошли месяцы и годы, ребенок привык к чудесам факиров и они поведали ему тайны своих действий.

Гатама прожил несколько лет средь факиров и в совершенстве овладел их наукой.

Раз, взглянув на запястье, он вспомнил мать. Рассказав факирам о своих злоключениях, он простился с ними и отправился в дорогу…

Двигаясь вдоль Ганга, по направлению к северу, он по пути показывал фокусы и так добывал себе пропитание. Наконец он добрался до одной деревни. Гатама собрал людей, начал показывать свое искусство.

Сперва он отделил голову от туловища и бросил наземь, затем, отделив одну руку, другой протянул ее какой–то женщине; взглянув на руку факира, женщина увидела на ней запястье и упала без чувств. Гатама, внимательно взглянув на нее, крикнул:

— О мать моя!

И через минуту мать и сын, прильнув друг к другу, залились слезами радости».

18

Надо было подняться на последнюю ступень. Едва умолкли звуки свирели, как седьмой старец, поднявшись с места, спокойно промолвил:

— Стойте, стойте, и выслушайте последний рассказ старца.

Мудрец начал:

«Известный в Атинах своим богатством и роскошью муж по имени Нестор с некоторых пор стал регулярно посещать принадлежащие ему серебряные рудники. В последнее время вопрос о ресурсах сильно занимал правительственные круги, серебру отводилось не последнее место в доходах страны.

Будучи опытным коммерсантом, Нестор учел положение и увеличил внимание и заботу к собственным промыслам. Однако состояние их его не радовало, он был недоволен: во–первых, количество работающих на рудниках рабов было недостаточным, во–вторых, с точки зрения потребности, производимая рабами работа не давала благоприятных результатов. Всюду были следы лени, обмана и злоупотреблений.

У Нестора было правило: для назидания остальным везде, где б он ни был, подвергать нескольких провинившихся рабов суровому телесному наказанию. И теперь было наказано немало народу, но на этот раз Нестору пришлось столкнуться с невиданным до сих пор средь рабов фактом.

Раб по имени Филипп осмелился выругать Нестора. С тяжелым чувством покинул Нестор рудники. По пути в Атины, он свернул на рынок живого тела. Перекупщики привезли на продажу много рабов. Среди них были люди различных племен и рас. Курчавые, большеглазые айсоры, веснушчатые, с мясистыми носами израильтяне, изящные с тонкими, благородными чертами лица мидийцы, косоглазые скифы, негры, пестро разодетые жители Кападоссии, лидийцы и островитяне привлекали взоры.

Среди предназначенных для продажи было немало женщин и девушек разного возраста. Ввиду небольшой конкуренции и сравнительно невысоких цен, Нестор, купив двадцать пять рабов и приказав поставить клейма, отправил их в сопровождении надсмотрщиков на рудники. И затем, чтоб получить необходимые ему сведения о корабле, следующем из Египта, направился к берегу, но, вспомнив вдруг, что по его приказу в доме его готовится пир и созваны гости, повернул обратно.

Чтоб еще пышней украсить вновь сооруженный особняк и придать ему больше блеска и великолепия, Нестор заказал известнейшему скульптору высечь на белом мраморе свое изображение.

Ежедневно он с час позировал знаменитому Алкамену. Вычислив, что до начала пиршества он сумеет выполнить и эту обязанность, Нестор отправился в мастерскую скульптора. Но расчет оказался неверным. Алкамен задержал его.

Приехав домой, Нестор застал гостей в сборе. Попросив извинения, он прошел в гинекей 37 и приказал подавать на стол.

Рабы бросились исполнять приказание господина.

Среди гостей были лучшие поэты, философы и мудрецы Атин. Пир начался. После трапезы провозгласили молитвы в честь богов и народных героев. Головы гостей увенчали венками из роз; поданы были наилучшие вина.

В комнату вошла прелестная девушка с цитрой в руке. Легкое платье обрисовывало ее пленительную фигурку. Ее сопровождал юноша редкой красоты со стройным сильным телом. Юноша держал в руках свирель.

Начались музыка и танцы. Чарующая гармония звуков, сливаясь с пьянящим наслаждением, рожденным вином, создавала вокруг юных музыкантов возбуждающую атмосферу. Гости попали во власть Эроса 38.

Опьяненный Анакреонт обратился к находящемуся рядом Федру: