Юсиф Чеменземинли - Девичий родник

— О вы, несчастные, пребывающие во тьме! Иль не знаете вы справедливого Иеговы, сотворившего небо и землю, властителя и справедливого Судию последнего часа? Он повергнет Вас в огненную геенну, лишит светлого дня, в пепел превратит ваши жилища, рассеет по пустыням ваши чада. Я его пророк. Я пришел призвать вас к путям праведным. Идите и сплотитесь вокруг меня…

Ищите пути правды, бросьте суету мира, следуйте за мной.

В ужасе внимал народ гласу пророка, трепеща в страхе и унынии.

Прошло немного времени и слава о пророке распространилась по всей пустыне. В финиковых оазисах, на привалах караванов, повсюду шли разговоры о пророке.

Некий эллин, отправившись в Тури Синайский по торговым делам, заслышав рассказы о пророке, пожелал увидеть его.

Ему указали его местопребывание. Он прибыл. Пророк, сидя в тени пальм, ел саранчу.

Эллин приветствовал его, пророк предложил ему отведать саранчу, эллин, отказавшись, сказал:

— О пророк, прослышав о твоей славе, я пришел побеседовать с тобой.

— Мир тебе! Садись, — молвил пророк, — издалека ль ты прибыл?

— Из Атинн.

— Что это, город? Деревня?

Эллин изумился.

— Как, ты не слышал про Атинны? Странно! Ты не знаешь города богов и философов?

Слово «боги» привело пророка в ярость. Отшвырнув саранчу в сторону.

— Боже! Что значит «боги»? Не довольно ль гибнуть во мраке язычества? Познай бога единого, великого, изначального и предвечного. Не держись за бренный и суетный мир! Стыдись, страшись земного, ищи и обрящи дорогу праведную и ступай твердой стезей. Нет силы более великой, справедливой и страшной, чем единый бог.

Эллин ничего не понял.

— Пророк, — вопросил он, — что такое то, что ты именуешь творцом? Не объяснишь ли мне это?

— Он великий, извечный, изначальный владыка мира и загробной жизни.

Эллин опять ничего не разобрал.

— Начало и конец жизни — Зевс. И преклоняться другим я не могу! Может ли существовать сила, могущественнее Зевса Громовержца, восседающего на вершине Олимпа?

Пророк, рассердившись еще сильней:

— Кто такой Зевс? Нет бога сильней и могущественной Иеговы. Он один и нет у него соправителей, а те, кто думает иначе, — богохульствуют.

Меж эллином и пророком завязался жаркий спор. Все жители оазиса столпились вокруг них.

— Пророк, — произнес спокойным голосом купец из Хамадана, едущий с караваном по торговым делам. — Верить в существование высшей и справедливой силы, сотворившей мир и правящей им, значит быть бессильным и не ведать ничего. Если существует в мире высшая и справедливая сила, чем объяснишь ты царящую наряду с этим несправедливость? Средь зрячих живут слепые. Средь счастливых есть несчастливые, средь утопающих в роскоши и изобилии еще больше бедняков и ниших, рабов больше, чем господ, и больше стыдящихся своего уродства, чем блистающих красотой… Кто породил эту несправедливость, это неравенство?

Нет, пророк, путь, которым ты следуешь, ложен. Нельзя единством объяснять мировые явления. В мироздании существует двойственность и в то время, как одна из сил стремится к справедливости, другая уничтожает ее. Наряду с сиянием Мазды существует мрак Аримана. И жизнь состоит из двух борющихся сил. В результате победит Мазда. Мир озарится светом, и человек достигнет вечного блаженства. В этом истина.

В это время в спор вмешался старик египтянин:

— Кто Иегова? Кто Зевс? Кто Мазда? Все боги ложны, кроме богов Египта. Можно ль отрицать мертвецов, подземных богов и богов Солнца? Согарис, Анубис, Осирис, Ра, Изида, Нефтус, Ну… Разве не творцы Вселенной? Эта истина так же неоспорима и ясна, как лучезарный Ра…

Прервав египтянина, в спор вмешался вавилонянин.

— Ты не изрек ни слова правды! Лишь Ану правит и властвует над небесами. Все звезды, столпившись, сверкают вокруг его короны и трона. Он озаряет мир. Анлил правит землей. Эа владычествует над морями и водами. Кроме них существуют Сип и его двое детей.

Громкий взрыв хохота прервал речь вавилонянина. Обернувшись, спорящие заметили покатывающегося со смеху эфиопа. Кольцо, продетое через его ноздри, подпрыгивало при раскатах смеха; бросив наземь пику он от удовольствия бил по временам в ладоши.

— У бога есть дети, — шептал он, укоризненно бормоча непонятные слова и заливаясь смехом.

Собравшиеся считали эфиопа дикарем и, не придавая особого значения его словам, иного от него и не ожидали. Эфиоп в свою очередь считал их бестолковыми и находил излишним слушать дальше пустую болтовню. Собрав свои стрелы и подняв пику, он поволок только что убитого на охоте львенка и удалился от толпы.