Юсиф Чеменземинли - В крови

— Ради аллаха! Не набивайте вы себе животы кое чем — сейчас мясо будет готово!

И правда, садж [39] Садж — круглый выпуклый железный лист. уже стоял на огне, и нукеры клали на него куски жирной баранины. Гости, порядком проголодавшиеся в пути, потягивая носом, с наслаждением слушали, как шипит мясо. Скоро оно было поджарено, его залили гатыгом и подали. Принесли стаканы, наполненные свежей водой из кягриза [40] Кягриз — подземный водопровод. .

Перед верандой толпились оборванные ребятишки. Жадными глазами глядели они на угощавшихся господ. Старшина с бранью стал разгонять их.

— Не надо! — Мамед–бек покачал головой. — Пускай стоят! — и он бросил вниз несколько костей.

Голодные ребятишки мигом похватали их. Те, кому не повезло, налетали на счастливчиков, пытаясь отнять добычу; схватившись не на жизнь, а на смерть, мальчишки катались по земле, а Мамед–бек снова и снова бросал им кости и до слез хохотал над этим зрелищем.

Наконец с едой было покончено; старшина принес несколько мутак, и гости расположились отдохнуть.

Приезд молодого господина был старосте очень кстати: люди его обшаривали дом за домом, отнимая «для гостей» все, что можно; то и дело слышалось всполошенное кудахтанье кур, крики и проклятия женщин.

Когда гости проснулись, солнце еще стояло высоко. Молодые беки спустились к воде, напились и отправились побродить по деревне.

— Посмотрим, может что и приглянется!.. — Мамед–бек подмигнул приятелям.

Но что там могло приглянуться?.. В беспорядке разбросанные бедные хибарки, за ними кучи высушенного кизяка… Женщины, старики… Все в изношенной, линялой одежде… Встретились им несколько человек с отрезанными ушами и носами. За гостями бежала стайка ребятишек, их становилось все больше и больше…

Гости вышли за деревню. Несколько девушек с кувшинами на плечах шли за водой к кягризу. Одна из них, в сдвинутой на бок чалме, рассказывала что–то подругам. Вдруг она обернулась, взгляд ее встретился с взглядом Мамед–бека, и щеки девушки заполыхали огнем. Но и Мамед–бека пронзил ее быстрый взгляд. Он тихонько пошел следом, любуясь тонким станом, загорелыми, стройными икрами, длинными девичьими косами, на концах которых позвякивали серебряные монеты.

Заметив, что молодой бек преследует их, девушки притихли. Подошли к кягризу, спустились, стали набирать воду. Мамед–бек стоял в сторонке, не отрывая глаз от той, что нарушила покой его сердца. Улучив момент, спросил трепетно:

— Как тебя зовут, девушка?

Красавица молчала, устремив взгляд в землю. Время от времени она нерешительно поднимала голову, но, встретив страстный взгляд Мамед–бека, смущенно отворачивалась.

— Как твое имя? — настойчиво повторил юноша.

Девушка метнула на Мамед–бека испуганный взгляд.

— Айша! — вымолвила, и голос ее пресекся. Она стояла вся красная от стыда.

— Чья ты?

— Дочь мельника Османа.

— Пойдешь за меня? — жарко проговорил Мамед–бек. — Хочу чтоб женой моей была! — Он горделиво выпрямился, положив руку на рукоятку кинжала, ждал ответа.

Девушки переглянулись. Айша еще больше покраснела, смущенно улыбнулась и, поставив на плечо кувшин, поспешила прочь от колодца.

Девушки торопливо возвращались в деревню, а Мамед–бек стоял, прислонившись к дереву, и с тоской глядел им вслед.

— Надо же! — сказал он и вздохнул. — Обворожила, проклятая! Душу из меня вынула!

— Зачем же так, ага? — с хитрой улыбочкой спросил старшина. — Девка того не стоит, чтоб из–за нее душу терять! Пожелай только, любая будет к твоим услугам! Но Мамед–бек вернулся в деревню притихший, задумчивый. Старшина все юлил, все увивался вокруг него.

— Ага! Да ты только прикажи, тотчас пойду и посватаю! Правда, отец у этой красотки упрям малость…

Ну да и это не беда — добром не отдаст, ему хуже, увезем ночью и вся недолга!

Мамед–бек сидел у моста, отмалчивался… И приятели его приуныли, молчали, обхватив руками колени, глядели на воду. Один старшина, стремясь выказать свою преданность, говорил без умолку, то и дело прикладывая к груди руки.

— Ну виданное ли дело, ага? В кои–то веки ты к нам пожаловал, да чтоб уехал с тяжелым сердцем?! Не хорошо это! Разреши, потолкую с ее отцом!

Мамед–бек поднял на него глаза, взглядом дал знак, что согласен. Старшина сразу понял его, готовно прижал руки к груди и исчез.

Дома он отца Айши не застал, поспешил на мельницу. Под ивой, на берегу арыка, сидел человек с густой проседью в бороде; он только что вымыл ноги. Это был мельник. Когда старшина приблизился, мельник не вскочил, не бросился ему навстречу, лишь морщинистое лицо стало чуть радушнее.