Елена Съянова - Гнездо орла

От этих едва зарождающихся отношений неожиданно повеяло на него такой свежей многообещающей силой, что у Йозефа точно крылья за спиной выросли. В своих последних речах он буквально парил над внимавшей ему толпой, а в статьях блистал такими сентенциями, что отныне даже ярые противники режима вынуждены были признать, что этот «абсурдист», этот «крошка Цахес» наделен неким даром, которым помечает избранников «всенижний наш», то есть Сатана.

Сегодня, завтракая у фюрера, Йозеф привычно прокручивал в голове предстоящее совещание, но мысли были об одном: как исчезнуть пораньше и все-таки встретиться с чудесной девушкой, конечно, ждущей его в одном из тех убогих пансионов, с кислым вином и тараканами.

«А вино-то вчера было превосходным», — вдруг вспомнил он и посмотрел на Лея, который выглядел так, будто опять снотворное проглотил.

За столом заговорили о будущем Вагнеровском фестивале. Инициировала тему Юнити Митфорд, с первых же минут пребывания в Бергхофе ведущая себя несколько экзальтированно, как человек, на что-то решившийся.

Юнити еще утром успела шепнуть Маргарите, что им нужно поговорить, и после завтрака обе уединились.

За прошедшие годы у них возникли близкие отношения двух подруг, ревниво оберегающих секреты друг друга. Но если все перипетии любовных отношений Маргариты принимались сердцем Юнити, то ее собственная, как она сама выражалась, «закипающая страсть» к Адольфу вызывала у Греты смешанное чувство недоверия и недоумения.

…После смерти Ангелики Раубаль Гитлер окружил свою личную жизнь такой бронированной стеной, пробиться сквозь которую еще не удалось ни одной женщине, и все атаки Юнити, пожалуй самой близкой к нему в эти годы, тоже пока не привели к алтарю, а именно брака с Адольфом страстно желала прекрасная Валькирия.

Взяв Маргариту за обе руки, Юнити усадила ее в кресло, лицом к свету, и сама села напротив.

— Ты остаешься? — спросила она. — Впрочем, это и так видно. Я тебе всегда говорила — единственный способ тебе с ним расстаться — это сделаться вдовой. И как в воду глядела. Ты знаешь…

— Знаю, — кивнула Маргарита. — Не будем об этом. Адольф предложил мне пожить в Бергхофе с детьми. Ближайшие месяцы здесь будет тихо.

— Меня такой чести не удостаивают.

Маргарита усмехнулась:

— Ну, если ты еще не оставила своей безумной затеи, то тебе от такой «чести» проку было бы мало.

— Да, ты права. — Юнити покусала пухлую нижнюю губу. — Однако в Берлин он меня тоже не зовет. Ты как сейчас, в нормальном настроении? Можем поговорить?

— Ты что-то задумала?

— Да. Хочу его подтолкнуть. Банальным способом. Но лучшего, по-моему, пока не придумали.

— Хочешь сказать ему, что выходишь замуж?

— Хочу, чтоб об этом он узнал от других.

Маргарита тоже покусала губы; потом вздохнув, покачала головой:

— А если он испугается и в самом деле предложит тебе выйти за него? — Она как-то глупо улыбнулась. — Прости, но мне все это кажется игрой. Быть женой Адольфа… Зачем тебе это?

Юнити отвела глаза. Всякий раз, как они подходили к этой теме, обе становились в тупик. Маргарита была совершенно искренна, а Юнити не могла и не хотела лгать: такой любви, как в жизни ее подруги, у нее к Адольфу не было. Едва ли вообще было какое-то чувство или страсть, скорее — азарт охотницы, почти настигшей добычу, почти закогтившей ее… Был зов честолюбия, жажда оказаться в центре, вариться в кипящем котле неистовых планов, сумасшедших перспектив, сделаться равной и превзойти всех этих надменных мужчин, глядящих на нее теперь даже не как на неистовую Валькирию, а скорее как на полупомешанную Одалиску. Много чего было в этом ее стремлении соединиться с человеком, так мало ей подходящим, и она знала, что умница Маргарита понимает все это, потому и называет «игрой».

И загадка Гели Раубаль тоже не давала ей покоя. Так хотелось разгадать эту тайну сердца Адольфа!

По-своему поняв молчание подруги, Маргарита наклонилась к ней:

— Значит, нужен кто-то, кто сказал бы ему? Я правильно поняла? Идеальным вариантом был бы мой брат, но… просто не знаю, как к нему подъехать. Разве что напомнить, что ты англичанка и что Адольф тоже не сможет об этом забыть?

— Если я стану напоминать ему об этом каждое утро!

Обе засмеялись. В этот момент вошел Лей (разговор происходил в их с Гретой спальне).

Он только что был у фюрера, чтобы поблагодарить его за очень важную сейчас для себя любезность — остаться Маргарите с детьми в Бергхофе, этом горном «Эдеме» посреди раздражающей ее Германии.