Виктор Бычков - Огни над Деснянкой

– Вот за что я тебя любил и люблю всю жизнь, Фросьюшка, – загудел польщённый батюшка, – так это за твоё умение думать, как я. И как это тебе удаётся, радость моя?

– Вот уж невидаль, – отмахнулась матушка. – Сколько мы с тобой живём? Да за это время нехотя, даже без любви, изучишь вдруг дружку. А уж если с любовью, с уважением относиться, так и думать будешь, как любимый человек, даже дышать, как он станешь.

– Спасибо тебе, Фросьюшка, – священник наклонился, прижал к себе маленькое, худенькое тело жены, поцеловал в платок, в темя. – Спасибо, – почти выдохнул из себя, настолько умильно и елеем на душу прозвучали слова матушки.

Старушка засеменила рядом с высоким отцом Василием, в очередной раз безнадёжно пытаясь подстроиться под его широкий шаг.

– Вот так всю жизнь спешишь и спешишь, батюшка, – незлобиво ворчала на мужа. – Не угнаться за тобой, отец родной.

– Подрасти! – шутил по привычке священник, положив на плечи любимой женщины огромную ручищу. – Подрасти и уравняешься.

После обеда батюшка прилёг отдохнуть.

Матушка тихонько убрала со стола, вышла, прикрыв дверь.

…За отцом Василием немцы приехали на мотоцикле.

Грубо подняли, усадили в коляску. Отвезли к бывшей средней школе

Встретил его высокий, стройный светловолосый офицер.

– Майор Вернер Карл Каспарович. Военный комендант, – представился он на чистейшем русском языке.

Вышел навстречу батюшке, взял под локоть, повёл в кабинет.

– Не удивляйтесь, святой отец. Всё достаточно просто, – приветливая улыбка застыла на лице офицера. – Я родился и вырос в Санкт-Петербурге, так что…

– А помимо русского языка там не учили вежливости? – отец Василий ещё не мог прийти в себя после столь бесцеремонного обращения солдат с собой. – Я тоже имел честь учиться в этом святом граде. Воспитанные люди уважают стариков и в России, и в Германии, не так ли?

– Простите! Что поделаешь? Победители ведут себя чуть-чуть не так, как побеждённые. Чуть-чуть иначе. Или вы со мной не согласны? Тем более – солдаты. Что с них возьмёшь? Знаете ли, победный дух пьянит, вы не находите?

– Вы о каком победителе, милейший, ведёте речь? Кто здесь победитель? – не сдержался, несколько в грубоватой форме переспросил священник.

– О-о! А вы, батюшка, смелый человек. Правда, на вашем месте я бы не стал делать столь опрометчивые заявления.

Комендант встал, прошёлся по кабинету, остановился у открытого окна.

По улице два солдата вели корову; проехал мотоцикл; где-то прогремел сильный взрыв, эхом отозвался в пустых стенах бывшей школы, замер, растворился в летнем мареве.

Отец Василий продолжал сидеть, внимательно наблюдая за хозяином кабинета. Начищенные до зеркального блеска сапоги майора поскрипывали при каждом шаге, впечатывали каждое слово в сознание гостя, возведя их в ранг истины в последней инстанции.

– Вы – очень смелый человек, как я погляжу. Но это не даёт вам права даже опосредованно сомневаться в нашей победе, в победе великой Германии. Вас могут неправильно понять. Вам не страшно? – майор повернулся к гостю. Взгляд его голубых, с холодным блеском глаз, застыли на лице священника. Офицер стоял, слегка покачиваясь на носках.

Батюшка поёжился, но взгляда не отвёл, продолжая спокойно сидеть, даже для пущей вольности закинул нога за ногу.

– Не страшно? – напомнил комендант.

– Боюсь ли, спрашиваете, – переспросил майора. – Конечно, боюсь. Всё-таки не в гости вы пожаловали, а с войной. А война никогда ни несла на своих штыках рая, благоденствия. Война сеет смерть. Вот поэтому страх присутствует. Чего уж кривить душой. А чего сомневаюсь? Что остаётся мне в моём возрасте? Сомнения всегда должны присутствовать у здравомыслящего человека. А по поводу сегодняшней ситуации есть мудрая немецкая поговорка, надеюсь, вы её знаете: «Von einem Streiche fallt keine Eiche».

– Вот как? От одного удара дуб не валится? Откуда такие познания в моём родном языке? И, главное, какое чистое произношение!

– Вы мне льстите за произношение, но я немножко знаю немецкий язык, постигал его в молодости с великим удовольствием. У меня были в друзьях ваши соотечественники, так что… – отец Василий видел, как был поражён майор его немецким. – И потом. Я получал образование в Питере. Это о чём-то да говорит.

– Ну-у, русское духовенство всегда было на высоте в плане образования.

– Кстати, Каспар Рудольфович Вернер вам не знаком? Это случайно не ваш родственник?

– А что такое? – напрягся сразу комендант, почти подскочил к гостю, наклонился над ним.