Ник Ремени - Клеймёный

Петр Григорьевич встал из-за стола. Зашагал по кабинету. Он прокручивал сказанное Рудневым в своей маленькой уже начинающей лысеть голове. Мол, что он чушь несет, этот замполит. Испокон веков сапожник точил сапоги, а портной шил одежду.

А, может, появились новые установки, которых он не знает? Вроде ничего подобного не было. Петр Григорьевич в раздумье сказал:

– Впервые встречаюсь с таким замполитом. Другой бы на твоем месте перекладывал бумажки из одного ящика стола в другой. Посещал парторганизации частей. Давал ценные указания.

– Бытие определяет сознание. Сколько не пой о прекрасной жизни, как соловей, люди не поймут. Станут смеяться. Я в своей деятельности всегда старался принести пользу личному составу. В то же время повышал требовательность к рядовым и командному составу за выполнение поставленных задач.

– И как?

– Такая тактика всегда давала положительные результаты.

– Уговорил. Если есть желание заниматься лесопилкой, действуй. Нам без нее, как без рук. А механики не чешутся. Я бы этих технарей в карцер пересажал.

– И механиков прижмем. Заслушаем отчеты на партийных собраниях.

– Во! Правильно мыслишь.

Семен Васильевич уже увлекся, не в состоянии был себя остановить. Хотя понимал, что скинул на голову комбрига достаточно информации. Вряд ли тот ее переварит с первой подачи. Сказал после некоторого молчания:

– Нельзя забывать о досуге и быте красноармейцев. О полноценном питании. Суворов недаром говорил, что путь к сердцу солдата лежит через его желудок.

– Поди ж ты. О досуге и быте! Опять тебя заносит, замполит. Какой досуг? Какой быт? Крепость строить надо!

– Согласитесь со мною, что голодный, немытый, небритый, истощенный красноармеец – плохой строитель.

– Поди ж ты! Против этого тоже ничего не попрешь. Ты и здесь прав, замполит.

– Нужно не только военные объекты строить, но и казармы, и медсанчасть, и школу, и столовую, и магазин, и Дом красной армии и флота.

– Нужно. Понимаю, что нужно. Все это есть в планах. Но в первую очередь крепость надо строить. А у нас ни людей, ни техники, ни материалов.

– Проблем много. Будем прорываться, – успокоил комбрига Руднев, закуривая.

Петр Григорьевич тоже взял из пепельницы свою вечно не тухнущую папиросу. Глубоко затянулся:

– Что мы и делаем.

В коридоре Руднева ждал его новый знакомый Туров.

– О чем договорился, комиссар?

– На пилораму получил добро, – улыбнулся Руднев. – С сегодняшнего дня займусь ею.

– Молодец! Сколько разговоров о лесопилке, а разделывать древесину продолжаем вручную.

– Мне отступать некуда. Займусь сам и механиков прижму.

– Мои не поверят.

– Время покажет. С Петром Григорьевичем обо всем переговорил. Об организации быта и досуга. Скрипит, упирается, но соглашается, – улыбнулся Руднев.

– К сожалению, старшее поколение нас не всегда понимает. Петр Григорьевич работу требует. А чем живет красноармеец, командир, ему вникать некогда.

– В том и состоит моя задача, как политического работника: проникнуться заботами личного состава. Не только лекции читать, какая у нас прекрасная власть, какая огромная страна. Нет. Строить хрустальные дворцы тоже не выйдет. Сделать для людей все, что можно в данных условиях. Вот это и есть моя главная цель.

– Глубоко пашешь, комиссар, – улыбнулся командир дивизиона.

– Иначе не умею! – ответил Руднев.

– Смотри, не надорвись.

– Мы докажем, что на самом краю земли можно нормально служить и жить.

Когда Семен Васильевич возвратился поздно вечером домой, его уже ждали жена и сын. Они заканчивали вешать занавески в спальне. Без его участия установили полуторную металлическую кровать. Заправили ее. Помыли, почистили. Комнатка преобразилась.

У Радика в комнате тоже порядок навели. Жене и сыну удалось туда установить кровать, маленький самодельный столик и стул. Возле кровати растянули дорожку. На окно повесили занавески.

– Молодцы! – не удержался от похвалы Семен Васильевич. – Теперь приятно домой заходить.

Домникия Даниловна сняла фартук, поправила юбку, развязала косынку. Несколько раз встряхнула головой. Веером разлетелись ее черные густые волосы и опустились на круглые плечи.

– Нравится? – сверкнула темно-коричневыми глазами в сторону мужа и улыбнулась так, что на щеках образовались ямочки.

– Это дело надо отметить, – обнял за плечи жену комиссар.

Он достал большой коричневый чемодан. Порылся в нем и вытащил пачку китайского чая и пакетик с конфетами «подушечка».