Дмитрий Даль - Клеймёный

© Дмитрий Даль, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Он потерял счет времени и не знал, где находится. Это был каменный мешок, куда не проникал свет. Ледяной бетонный пол, пахнущий плесенью и какой-то тухлятиной, со зловонной дырой в полу. Настоящие тюремные нары из гнилого дерева, на которых он очнулся несколько дней назад, если судить по тому, сколько раз ему приносили миску с кашеобразной вонючей бурдой. Еду приносил всегда один и тот же человек в черном костюме тюремщика с погоном с тремя серебряными ромбами на левом плече и эмблемой на правом нагрудном кармане – красный шар, пронзенный мечом. На поясе у него висел энергетический хлыст, который однажды тюремщик применил к заключенному из соседней камеры. Он видел сквозь смотровую щель, как тюремщик снял хлыст с пояса, открыл дверь камеры напротив и вошел в темноту. Дальше были видны лишь электрические всплески, словно взрывались шаровые молнии, и крики боли, истошные, на грани рвущихся связок.

Чем уж сосед по несчастью разгневал тюремщика, он не знал. Но решил выяснить, почему он здесь, и как долго его будут держать в камере. Он пытался разговаривать с тюремщиком, но тот не обращал на него внимания, словно его и не существовало в природе. Тюремщик относился к нему как к пустому месту. Открывал окошко для подачи пайки, вставлял миску с вонючим кормом, пропихивал в камеру и закрывал окошко. И так каждый раз. Отточенное, тысячи раз проделанное движение, которое не требовало никакого эмоционального участия. Не человек, а биологический робот.

Первое время он пытался разобраться в себе. Кто он, как здесь оказался и где он вообще находится. Если с первым пунктом все было более и менее понятно, то остальное было скрыто густым туманом.

Его звали Илья Давыдов. И он родился тридцать с небольшим лет назад на берегах Невы. С тех пор он выучился на экономиста, отслужил в армии, поработал в рознице, торговал бытовой техникой, потом в оптовом направлении. Семьи так и не завел, хотя женщин у него было много. С последней он расстался несколько недель назад и сейчас находился в процессе размышления о смысле бытия. Много читал. Путешествовал. Увлекался рыбалкой, несколько раз был на охоте. В целом вполне себе заурядная биография простого человека из народа. Вспомнить толком нечего, словно он не на своем месте всю жизнь прожил, чье-то место занимал.

Только эта краткая биографическая справка, всплывшая в голове, никак не могла помочь разобраться в том, где он находится.

Последнее воспоминание, призрачное, закованное в туман, он в ночном клубе с другом. А друг ли? Старый приятель, коллега по прошлой работе, много вместе выпито, много вместе прожито, да только положиться нельзя. По кабакам да злачным местам вместе – милое дело, а вот чтобы дело делать да серьезные вопросы решать, друг другу в помощь, тут тысячу раз подумать надо да взвесить. Звали его Федор Соколов, можно просто Федя, и ближе этого человека у Ильи, пожалуй, никого и не было. Он легко сходился с людьми, но так же легко расставался. Всегда что-то не устраивало, всегда видел человека насквозь, и это мешало. Люди в своей массе любят только себя, говорят только о себе, интересуются только собой, и даже в дружбе и любви дружат и любят исключительно с собой. А Илью это никогда не устраивало. Но в Федоре Давыдов нашел приятный компромисс. Вот и в тот вечер они отправились вместе вечером в пятницу в злачное место, немного выпить, немного потрепаться за жизнь, чуть послушать хорошую музыку, слегка потанцевать, если будет настроение, и, может быть, познакомиться с симпатичными девочками, ищущими, как и они, приключения.

Илья помнил вечер смутно. Он пытался восстановить его в памяти, но вокруг были сплошные черные дыры. Вот он сидит за столиком и глушит виски под оглушительную танцевальную музыку, напротив Соколов рассказывает о своих похождениях на любовном фронте. Вот он идет на танцпол, где ему приглянулась изящная блондинка, которая весь вечер активно строила ему глазки. Вот он уже танцует вместе с ней, строя планы на вечер. И на этом всё. Больше он ничего не помнил.