Ник Ремени - Клеймёный

– Нёма! Это я. Скажи хоть слово!

Она не открывала глаза. Но он услышал тихий стон. Лицо ее перекосилось от боли.

«Сейчас начнется, – подумал Руднев. – Что делать? Где врач?».

В это самое время открылась дверь и на пороге появился Радик с врачом.

У Семена Васильевича отлегло от сердца.

Вера Ивановна имела высшее образование. Была женщиной уже в годах, но чудом сумела сохранить здоровье и красоту.

Она быстро сняла верхнюю одежду. Открыла саквояж. Присела на кровать к больной и начала свои привычные процедуры. Благо принимала роды не первый раз, была лично знакома с роженицей.

Радик с отцом вышли в другую комнату. Но вскоре пришлось Семену Васильевичу возвратиться. Он помогал Вере Ивановне.

Роды закончились поздней ночью. Семен Васильевич не сомкнул глаз. Лишь на рассвете он, не раздеваясь, примостился на стуле возле кровати жены и заснул.

Разбудил его крик ребенка. Он метался рядом с матерью. Видно, проголодался.

Семен Васильевич открыл глаза. Нёма лежала раскрасневшаяся и улыбающаяся. Она прижимала ребенка к груди. Руднев всмотрелся в красный комочек. Мальчик был похож на них с Нёмой. Такой же смуглый, с черными волосами и темными глазами.

– Вылитый отец, – произнесла слабым голосом Домникия Даниловна.

– А носик мамин, – улыбнулся Семен Васильевич.

На семейном совете мальчика решили назвать Юрой.

Несколько дней комиссар не ходил на службу. Исключение составил день, когда он со всем штабом обмывал пополнение в семье. Специально для этого приберег спирта, соленых огурцов и грибов.

Офицеры, включая комбдива, остались довольны и еще долго вспоминали с открытой завистью о рождении в семье Рудневых сына. Даже Петр Григорьевич не удержался, похвалил:

– Молодец! Наклепал себе замену. Поди ж ты. Двух мужиков сварганил.

Несколько дней отец и сын не отходили от кровати с малышом. Семен Васильевич подолгу сидел на стуле возле жены с ребенком. Они мечтали о будущем.

– Сеня, надо собирать деньги. Когда ты отслужишь свой срок, мы купим маленький домик в Украине или в Крыму. Возле Севастополя или в другом месте. Не важно. Лишь бы рядом с морем.

– Почему рядом с морем? – спросил он. – Можно на моей родине в Путивле. Будем купаться в реке, ловить рыбу на болотах и озерах.

– Знаю, – согласилась она, прижимая маленького ребенка. – Но на море лучше. В открытые окна нашего дома будет врываться свежий морской ветер. Мы будем слушать шум прибоя, гулять по вечерам по берегу моря.

– Летом на юге жарко, а зимой слякотно. Мне больше нравится средняя полоса. Там и лето нормальное, и зима, – рассуждал Семен Васильевич.

Они почти не вспоминали события, которые произошли в академии, которые так напугали Домникию Даниловну.

О них в семье предпочитали молчать.

– Хочу с вами проехаться, посмотреть, как идет заготовка дичи, – сказал капитану Ситникову Руднев.

– Будем рады, товарищ комиссар, – ответил тот.

Звено по заготовке дичи для столовой располагалось в небольшом деревянном помещении с широкими скрипучими воротами. К нему примыкало стойло для лошади, помещение для саней, разной утвари.

Николай Федорович Ситников в меховом тулупе, в шапке-ушанке и валенках с трудом запрягал лошадь, готовился к поездке в лес. Его высокая плотная фигура в теплой одежде превратилась в копну сена, не способную сгибаться и разгибаться.

С приходом Руднева Николай Федорович оставил привычное занятие, подошел к комиссару. Его красное лицо сделалось пунцовым, усы были покрыты изморозью, изо рта, как из трубы, валил пар.

– Семен Васильевич, вы думаете в этой шинельке и сапогах ехать в лес, сидеть в засаде на кабана?

– Мороз вроде не сильный.

– Если из дому пробежать до штаба, то не сильный. А если ехать в лес, то замерзнете, – трубил Ситников.

Он завел комиссара в помещение. Достал меховой тулуп, валенки, шапку-ушанку.

– Одевайтесь, как следует.

Семен Васильевич быстро переоделся. Причем, тулуп натянул на шинель.

– Теперь порядок, – протрубил Ситников.

Красноармейцы запрягли лошадь, посредине саней положили винтовки и патроны. Все завалились в сани. В глубоком снегу виднелся след. По нему и держался ездовой. Лошадь фыркала, проваливалась в белый наст, но мчалась по уже наезженной дороге довольно быстро.

Когда попали на крутой поворот, ездовой замешкался. Лошадь вскочила в глубокий снег и остановилась. Мужчины встали с саней. Ездовой взял под узду лошадь и потянул ее на проторенный след. Остальные, проваливаясь в снегу, тащили на себе сани.