Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая

– Он может пригодиться, – сказал Эйтингон Шелепину, – такими людьми не разбрасываются. Он не старик, и, кажется, не выжил из ума… – по соображениям безопасности Саломея не посылала отчетов из камеры БУРа, однако выступала на завтрашнем совещании:

– О том, что она привечала Валленберга, она ничего не скажет, – хмыкнул Эйтингон, – понятно, что швед клюнул на ее прелести… – Саша налил им кофе:

– Фильм отличный, товарищ Котов, однако «Оскара» ему не дадут. Академия предпочтет веселую, развлекательную ленту… – юноша помолчал:

– Товарищ Котов, я у вас никогда не спрашивал… – Саша помялся, – вы знали моего дедушку… – Свердловск пестрил черно-красными афишами второго фильма дилогии о Горском. Саша каждый день слышал о сходстве с героем революции и гражданской войны:

– Ты только блондин, – говорили его соученицы, – а так вы одно лицо с актером… – Саша видел прижизненные фото деда:

– Артист подобран отлично, – подумал он, – действительно очень похож. И он не снимался в ролях всяких колхозников… – Горского играл молодой актер, выпускник театрального училища. Эйтингон стряхнул пепел в тропическую раковину. Он не собирался лгать мальчику:

– Но о Кукушке ему ничего знать не надо. Впрочем, я скажу правду. Если не считать митингов, я видел Горского два раза в жизни. Я приносил документы в «Метрополь», где он жил, между поездками на фронт, и относил их в Кремль… – он так и сделал, добавив:

– Я тогда был чуть старше тебя, мой милый. Горский для меня… – он показал рукой, – обитал где-то наверху, как Владимир Ильич. Мы смотрели на них, как на недостижимый идеал героев революции… – Саша повертел изящную чашку:

– Хотел бы я попасть в те времена, – горячо сказал юноша, – сейчас не с кем воевать, товарищ Котов. На Кубе победила революция, остались только шпионские миссии, вроде этой… – он поморщился:

– Вы были в Испании, потом сражались с фашизмом… – Эйтингон откинулся на спинку покойного кресла:

– Уверяю тебя, борьба далеко не закончена. Нас ждут сражения в Азии, Африке, Латинской Америке. Не зря ты учишь испанский язык, Эль Алакран… – Саша покраснел:

– В Свердловске хороший студенческий клуб, товарищ Котов. Я не только испанским занимался, но еще и музыкой. То есть, я умел играть на фортепьяно, но здесь были курсы гитары… – Саша указал на дешевый инструмент:

– Я даже разучил песню, к нашей встрече, правда, пока на русском языке, и привез сюда гитару… – Эйтингон смотрел в искренние глаза мальчика:

– Правды он никогда не узнает. Мистер Холланд и мистер Горовиц его родня, однако Саша считает, что его отец происходит из черты оседлости. Отлично, пусть считает и дальше… – Эйтингон ожидал, что в случае успеха операции, ему дадут встретиться с детьми:

– Или хотя бы позвонить девочкам и Павлу. С ребенком Саломеи вышла осечка, но эту операцию мы не провалим. Я не имею права так поступать. Мне дали увидеться с Сашей, это хороший знак… – он кивнул:

– Играй, милый, я с удовольствием послушаю… – у парня оказался приятный баритон. Наум Исаакович узнал песню:

– Молодец, он перевел слова с испанского. Должно быть, наткнулся на брошюру о той войне, в студенческой библиотеке… – звенела гитара, Саша улыбался:

Наум Исаакович вспомнил:

– Петр таким был, в тридцать шестом году. У него тоже горели глаза, я надеялся, что он станет мне преемником, надежной заменой. Проклятая власовская тварь, хорошо, что он сдох… – о смерти Воронова в Патагонии ему рассказала Саломея:

– Впрочем, она только краем уха слышала разговоры его светлости о той миссии… – подумал Эйтингон, – ничего, скоро мы встретимся наедине, и узнаем подробности. О Янтарной Комнате мы тоже у него спросим… – он отстучал такт по столу:

– Саша никогда не предаст советскую власть, я уверен. Его не поймают в медовую ловушку, не подсунут очередную Антонину Ивановну… – Саша опустил гитару, Наум Исаакович подмигнул ему:

– В тридцать шестом году мы это пели в Мадриде, – поднявшись, он обнял Сашу, – и споем еще, я уверен.

Черный ГАЗ-12 мягко покачивался на расчищенной от снега дороге.

Рядом со съездом с шоссе, поставили стеклянную будку ГАИ. Узкая полоса асфальта, вьющаяся среди сосен, вела ко второму посту милиции, охраняющему ворота в дачный поселок Свердловского обкома партии. На обочинах белели пышные сугробы. Над серым асфальтом шоссе порхали, перекликаясь, снегири.