Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая

Внутри лимузина, среди вороха шотландских пледов, уютно пахло кофе. В воздухе витал горьковатый аромат лаванды. На полу разбросали иностранные журналы, пачки сигарет, оранжевые шкурки мандаринов. На заднее сиденье водрузили несколько подушек.

Рыжие волосы растрепались. Пассажирка, зевнув, приподнялась. От водительского места салон отделили плексигласовой перегородкой. Палец со свежим маникюром нажал кнопку, Циона поинтересовалась: «Долго еще?». До нее донесся уважительный голос шофера:

– Не больше четверти часа, товарищ. Здесь ограничение по скорости… – по мнению Ционы, лимузин тащился, словно черепаха. Свердловск они не навещали, объехав город по окружной дороге, но даже на шоссе обкомовский водитель упорно отказывался нажать на газ:

– Словно он везет драгоценную вазу, – зевнула Циона, – ладно, я хотя бы выспалась…

Колонию она покидала в валенках, ватнике и шапке-ушанке. В вохровской машине ее ждала шуба. В Ивделе капитан Мендес воссоединилась с багажом. Саквояжи прислали машиной из Свердловска. Женщина носила изящные ботинки, твидовое платье и платок итальянского кашемира. В парижской сумочке лежал ее паспорт и офицерское удостоверение.

Из управления внутренних дел, по особой связи, Циона позвонила профессору, как она, смешливо, за глаза, называла мужа. Покуривая, она слушала нудное жужжание. Новоиспеченный Герой Социалистического Труда рассказывал о новогодней вечеринке в институте. Циона рассматривала свои ногти:

– По соображениям безопасности маникюршу сюда не привезут, но надо озадачить милиционеров поисками инструментов. В городке должна найтись парикмахерская. Пусть отрабатывают содержание, дармоеды… – ей доставили маникюрный набор. За полгода жизни в СССР Циона неплохо освоила язык, однако говорила с сильным акцентом:

– Ничего, кому надо, меня понимают… – она открутила крышку термоса, – а остальных я заставляю себя понимать… – Циона помнила, как Максимилиан отдавал приказы в Будапеште:

– Он не повышал голоса, но по его осанке и жестам было ясно, что он имеет право распоряжаться. Ему не отказывали, не могли отказать… – никто не отказывал и Ционе. Вместо ордена, по окончании операции, она вытребовала себе квартиру в Москве. Собираясь в колонию, на Северном Урале, она сказала Шелепину:

– Вы отправляете меня на закрытые курсы, преподавателем, но я не намерена прозябать в общежитии… – голос женщины заледенел, – я жена выдающегося ученого, офицер разведки, в конце концов… – выдающийся ученый не покидал остров, но Циону планы мужа не интересовали:

– Захочет, пусть навещает Москву. Я, так и быть, раз в месяц прилечу к нему в гости. Надо поддерживать видимость брака, пока за мной не приехал Максимилиан… – оказавшись в Москве, Циона хотела отправить весточку в Цюрих, по известному ей адресу. Шелепин обещал ей трехкомнатную квартиру на Фрунзенской набережной:

– И служебный автомобиль, – она вспоминала карту Москвы, – надо подумать, как связаться с Максом, не вызывая подозрений. Он пользовался документами княжества Лихтенштейн… – Циона сомневалась, что в столице СССР есть представительство крохотного государства:

– Через главный почтамт письмо отправлять нельзя. Работники соблюдают инструкции, при подаче конверта надо предъявлять паспорт… – Циона надеялась на командировку в Восточный Берлин:

– Британцы меня хорошо подготовили… – устроившись с ногами на сиденье, она пила кофе, – город я знаю. Я уйду через зональную границу, но сначала надо достать местные документы. И надо найти нашего мальчика… – она сглотнула, – нашего сына. Максимилиан обрадовался Фриде, однако он ждет наследника фон Рабе. Прямо он ничего не говорил, но я все видела по его глазам… – Циона велела себе никуда не торопиться:

– Время есть, – она рассеянно смотрела в затемненное окно, – надо как следует подготовить операцию. Мне должны доверять, снять с меня конвой и наружное наблюдение… – ее охранник сидел рядом с шофером, шурша «Известиями». Циона еще не знала, как отыщет своего ребенка:

– Я его не видела, – поняла женщина, – я была без сознания, из-за начавшихся судорог. Его унесли, отдали мерзавке Генкиной, или Елизаровой… – Циона внимательно изучила фото воровки, но СССР кишел похожими женщинами:

– Тем более, сейчас, когда все закутаны в тулупы и платки… – одну из работяг, как презрительно думала Циона, она увидела на автобусной остановке, на окружной дороге. ГАЗ пронесся мимо. Циона разглядела замотанного в одеяла младенца, на руках у девушки: