Борис Тумасов - Земля незнаемая

Мстислав потёр лоб, очнулся. Как был босой, прошёлся по опочивальне, потом надел сапоги, остановился рядом с тиуном.

— Пошли отрока, боярин Димитрий, пусть сыщет зодчего Петруню.

Пригнувшись под низкой дверной притолокой, тиун удалился. Отрок внёс глиняный таз с водой. Мстислав подкатал рукава, ополоснулся и, отёршись рушником, вышел во двор. С высоты тесового крыльца взглянул на суетившуюся челядь. Мужик в латаных портах, без рубахи колол дрова. Рядом высилась поленница чурок. Две бабы в огромной корзине потащили стирать белье к морю. Молодка носила бадейкой в поварню воду. Неподалёку гридин чистил коня. Прищурившись, Мстислав поглядел на небо. Ни облачка.

Тем часом боярин Димитрий послал отрока за Петруней. Отрок расторопный, одна нога здесь, другая там. Вмиг разыскал Петруню. Тот следил, как каменных дел мастера камень для настенных узоров протёсывают, чтоб гладко было, без шероховатостей. Увидел отрока, оторвался от занятия.

— Князь кличет! — запыхался отрок.

— К спеху?

— Вестимо!

Петруня заторопился следом. Мстислава застал у воротней башни. Не успел поклон отбить, как князь к нему с вопросом:

— Как мыслишь, Петруня, кто ещё, кроме тя, дело зодчего уразумел, твоё рукомесло перенял?

Петруня, не задумываясь, твердо ответил:

— Андреяш, князь, к сему труду любовью проникся.

Мстислав потёр лоб, потом пригладил тронутые сединой волосы:

— Собирайся, Петруня, поедешь в Киев. Просит тя князь Ярослав. Нужда в тебе там большая. Брату же Ярославу моё письмо передашь, пусть он пришлёт в Тмуторокань человека, коий смыслит красочными картинами стены разрисовывать.

И повернулся спиной, не стал дожидаться, что скажет Петруня.

Нелёгкую задачу задал базилевс Василий катапану Херсонеса. Есть над чем поразмыслить. Клавдий и так и этак прикидывает, нелегко войти в доверие к касожскому князю Редеде, а надо бы, чтоб тот Таматарху разрушил. Беспокоится базилевс Василий. Таматарха крепко стала на море, в торгу Херсонесу помеха, да и Константинополю не уступает.

Извилист путь катапана Клавдия. Опальный советник, ныне стратиг могущественной фемы, а кто ведает, что станет с ним завтра? Милость базилевса и гнев соседствуют. Разве судьба паракимомена Иоанна не пример этому? Клавдию вспомнился Георгий Цуло. Где он, доживает ли век в темнице константинопольской тюрьмы или увезён на остров Хиос, куда под надзор стражи ссылают опальных вельмож?

Катапан Клавдий снова вернулся к тайному письму базилевса. Писал Василий, чтоб катапан подарков не жалел и касогов на Русь навёл.

А Клавдию не хочется плыть к Редеде, но воля базилевса священна, и кто забудет это, того постигнет судьба Цуло и паракимомена Иоанна. Да и сам Клавдий понимает: власть империи сильна до тех пор, пока она умеет разделять своих недругов.

Упёршись в подлокотники кресла, катапан подхватился, забегал, мелко семеня, по просторному залу, потом остановился, потёр ладошки. Что же, он, Клавдий, отправится к Редеде, только изначально у касогов под видом негоцианта побывает верный катапану человек. Исподволь он должен выведать, какое недовольство таит Редедя на Мстислава, и если будет то возможно, поставить в известность касожского князя о приезде его, Клавдия.

В мастерской золотых дел мастера чадно и душно. Тускло горит жировая плошка, освещая его бледное лицо, мудрёный инвентарь, разложенный на верстаке, и золотые колты [125] Серьги. . Колты лежат краем на наковальне, и мастер крохотным молоточком выбивает на них узор. Глаза его отрешены, губы шепчут одному ему понятные слова. Искусен труд золотых дел мастера, и не всякому дано познать его.

Вот он отложил молоточек, бросил колты в раствор жидкости, нагрел над плошкой и, вытащив, протёр мягкой бархоткой. Колты заиграли, заблестели.

Долго любовался старый мастер делом рук своих.

Сколько дорогих и прекрасных вещей видели стены этой мастерской. Самые знатные женщины Херсонеса знают к нему дорогу. Вот и за этими колтами поутру явится жена катапана Клавдия.

При мысли о катапане старый мастер подумал о русских купцах Савве и Давиде. Давно не приезжали они в Херсонес, а необходимость в том настала. Весть, что выведал он у жены катапана Клавдия, стоит многих драхм…

По теплу над всей Тмутороканью разносится густой запах рыбы. Её ловят с конца зимы, подлёдно, засаливают в огромных чанах, а весной развешивают низками. Не успеет та провянуть, как в чаны уже закладывается новый улов.