Василий Панченко - Дым Отечества. На войне нельзя быть молодой и красивой… Что отец вспоминал про войну

Неоднократные попытки доказать Сталину, что необходимо выводить войска из образовавшегося мешка, к успеху не привели. Буденный предложил отвести войска. Во время переговоров Сталина и Кирпоноса по спецсвязи, услышав слова Кирпоноса: «У нас и мысли об отводе войск не было до получения предложения дать соображения об отводе войск на восток с указанием рубежей…» , – начштаба Тупиков схватился за голову. Это было вечером 11 сентября, было еще не поздно вывести войска, укрепляя фланги.

В результате сняли маршала Буденного, командующего Юго-Западным направлением, и назначили маршала Тимошенко. Это уже 12 сентября.

Немецкое командование испытывало волнение иного порядка. Оно реально опасалось, что русские в последний момент выскочат из мешка. К 12 сентября стало понятно, что все идет по плану, и русские «решили» сделать им еще один подарок. В Журнале боевых действий группы армий «Юг» генерал-фельдмаршала Герда фон Рундштедта 12 сентября появилась запись: «Опасение, что командование красных откажется от упорной обороны на р. Днепр и отведет свои силы на восток, не оправдалось. Можно скорее заключить, что русские решили еще раз сделать одолжение немецкому командованию, стремясь удерживать фронт в условиях угрозы двустороннего охвата, и подвергать обороняющиеся здесь войска опасности уничтожения». Видимо в журнал эти слова записал начальник оперативного отдела группы армий «Юг» подполковник службы генштаба Август Винтер, так сказать коллега по должности начальника оперативного управления противостоящего Юго-Западного фронта Ивана Баграмяна, сыгравшего свою роль в разворачивавшейся трагедии.

Еще в июле генерал Жуков за предложение выровнять фронт и оставить Киев лишился поста начальника Генерального штаба и отправился организовывать наступление на Ельню. Не будучи Жуковым, Буденным или Тимошенко, Кирпонос мог живо представить, что его-то просто поставят к стенке, в случае чего.

А это «чего» – катастрофа фронта, была для него очевидна. Тимошенко быстро разобрался в обстановке и передал через Баграмяна устный приказ «отходить». Видимо тоже не хотел рисковать головой, подписывая приказ нарушающий директиву Ставки – Сталина. «Пусть Кирпонос проявит максимум активности, решительнее наносит удары в направлениях на Ромны и Лубны, а не ждет, пока мы его вытащим из кольца» , – напутствовал Тимошенко Баграмяна. Когда 17 сентября Баграмян прилетел с устным приказом маршала Тимошенко, в штабе генерала Кирпоноса разыгралась судьбоносная для сотен тысяч людей трагическая сцена.

Слово Баграмяну: «Я доложил о распоряжении главкома. Кирпонос долго сидел задумавшись.

– Михаил Петрович , – не выдержал Тупиков, – это приказание настолько соответствует обстановке, что нет никакого основания для колебаний. Разрешите заготовить распоряжение войскам?

– Вы привезли письменное распоряжение на отход? – не отвечая ему, спросил меня командующий.

– Нет, маршал приказал передать устно. Кирпонос, насупив густые брови, зашагал по комнате. Потом сказал: – Я ничего не могу предпринять, пока не получу документ. Вопрос слишком серьезный. – И хлопнул ладонью по столу: – Все! На этом закончим ».

В целом переговоры штаба фронта (Кирпоноса) и Ставки (Сталина) длились с 10 сентября, но официально приказ Ставки прорываться поступил 18 сентября. Самостоятельно приказ прорываться на восток Кирпонос решился отдать только поздним вечером 17 сентября, уже теряя связь с войсками. Фронт был окружен, а местами просто, как говорили в то время, «драпал» под натиском немцев.

Кирпонос, хотя и слишком поздно, решил для себя дилемму: бояться Сталина или дать шанс хотя бы части вверенных ему войск спастись. Можно предположить, что с этого момента он искал смерти в бою.

22 июля 1941 года генерал Павлов, командующий войсками Западного фронта, был расстрелян, «за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти».

Кирпонос не мог самовольно оставить стратегический пункт Киев без разрешения высшего командования. У него был приказ Сталина «…Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки…». Фронт был обречен.

Ни о чем в то время Талочка и ее родные и не подозревали, но их судьба, как и всех лубенчан, всех мирных жителей огромной территории, оказавшейся под ударом, и судьба солдат, офицеров войск фронта была уже предрешена.