Сергей Жоголь - Посланник Золотистого шмеля. повесть

– Как обычно моросит… и ветерок, – так же ехидно ответил Алёша. – Раз уж вы, милостивый государь, решили мне допрос учинить, могли бы и для начала представиться. Или у вас здесь такое не принято?

Чернявый рассмеялся.

– Поглядите как, мальчик видимо не совсем понял, во что встрял. Думает он не на Прусском кордоне, а в модном салуне, в Питере. Ты глянь на него, Миша. Судя по шинельке и шевро́нчику, юнкерок. И какой бравый – истинный золотопогонник.

– Ты бы золотопогонников не трогал, – огрызнулся светловолосый.

– Да, ладно тебе обижаться. Ты же теперь вроде не из них… нашенский.

– Юнкер Чернышов, Владимирское училище. Слышали наверное? – представился Алёша и посмотрел на светловолосого.

– Бывшее Санкт-Петербургское пехотное, как же не слыхал, слыхал, – кивнул тот хмуро. – Звать-то тебя как, юнкер Чернышов?

– Алёша… Алексей Максимович.

– Так вот, плохи твои дела, братец Алёшка, – процедил чернявый. – Ой, плохи.

– Чем же они плохи? – Алёша сдерживал возмущение. Судя по тому, как струхнул Фролка, с этими бандюгами и впрямь лучше не связываться.

– А тем, что не там и не в то время ты оказался. Отвечай быстро куда едешь и зачем! И быстро отвечай, как в училище учили!

Командный тон чернявого почему-то вывел Алёшу из себя. Чего это он тут раскомандовался?

– Ничего я вам больше говорить не стану! Что вы себе позволяете? Если не прекратите сейчас же, я буду жаловаться.

Чернявый резко ударил Алёшу в грудь, и тот рухнул, ударившись головой о дужку повозки. Тут же вскочил, глубоко задышал, но, бросится на обидчика, не посмел. Дуло обреза смотрело Алёшке прямо в грудь. Чернявый оскалился:

– Не рыпайся, милок, а то душу из тебя вышибу. – Фролка же рухнул на колени и заголосил. Чернявый замахнулся на Фролку, тот сразу же умолк. – А мальчишечка с гонором. Глянь, Мишаня, как весь надулся. Гордый, точно вельможный пан.

– Да какой он пан? Так, мелюзга подзаборная, – усмехнулся светловолосый.

Алёша сердито надул губы, но промолчал. Ладно, мы ещё выясним, кто тут мелюзга.

– Не тот пан, на ком бархатный жупан, а тот, у кого обрез да наган, – прошипел чернявый и похлопал себя по висящей на поясе кобуре́. – Давай вещички его проверим, раз говорить не желает, сами всё выясним.

Он вытащил из повозки Алёшин саквояж и вывалил его содержимое прямо на снег. Алёша не верил своим глазам. Что же такое твориться?

– Да как… да как вы смеете?

Теперь Алёшу ударил светловолосый, ударил в лицо. Свет на мгновение померк.

Через какое-то время Алёша пришёл в себя уже на земле. Вокруг были разбросаны его вещи: рубашки, полотенца, пара сменного белья. Сладковатый вкус крови щекотал язык. Светловолосый снял с руки перчатку и потирал ушибленные костяшки. От обиды Алёша прикусил губу, слёзы наворачивались на глаза. Его ещё ни разу так не били – не били по лицу. Алёша смотрел на светловолосого с ненавистью: «Негодяй… подо́нок… А ведь бывший офицер. Да за такое…»

– Остынь, салабон, иль мало тебе? – чернявый держал в руках пачку Алёшкиных бумаг. – «Чернышов… Вторая рота…», не соврал мало́й. Что у нас тут ещё? Послание? Так-так, поглядим.

К своему ужасу Алёша понял, что это Софьино письмо, которое он так и не вручил её чванли́вому папаше.

– Дай сюда – это личное!

– А ну-ка… – светловолосый протянул руку, но чернявый оттолкнул её и прочитал вслух:

– «Д. Г. Потанину, лично в руки». Ух ты, вот так птицу мы поймали, – мужчина разорвал конверт и быстро просмотрел содержимое письма. – Знаешь, Миша, кто этот парнишка? Будущий Потанинский зять. Это письмо от дочери, где она рекомендует папеньке своего жениха. Значит ты, мил человек, свататься к нам приехал? И не к кому-нибудь, а к самому Даниле Георгиевичу? Ну и ну. – Чернявый передёрнул затвор обреза. – Нельзя их отпускать. Ну что, прямо здесь завалим, или в лесок сведём?

Фролка снова заголосил, подполз на коленках к чернявому и обхватил его за ноги.

– Побойся бога, мил человек! А меня-то за что! Я ж так, подвёз его просто. За целковый. Семья у меня: жена, дети малые. Не губи, молчать буду как рыба, ни слова не скажу, – Фролка быстро-быстро крестился.

Чернявый ударил мужичка коленом в лицо и навёл на него обрез.

– Погоди, Семён, – остановил приятеля светловолосый. – Не надо здесь шуметь. Тут деревня недалеко, мало ли кто по этим кустам может шарить. Кончить их мы всегда успеем, а лишний шум нам ни к чему. Да и не одни мы. – Он оглядел быстрым взглядом повозки. Большинство возниц делали вид, что смотрят в другую сторону, но были и такие, кто глазел на творившееся в овражке с интересом и без особого страха.