Дмитрий Дмитриев - Кавалерист-девица

Дурова хотела что-то сказать, но слезы мешали. То были слезы радости и восторга. Видеть великого из монархов, говорить с ним составит радость всякому.

Она опустилась на колени

– Встаньте!

Государь протянул Дуровой руку, чтобы помочь ей встать.

– Я слышал, вы не мужчина? Это правда?

– Правда, ваше величество, – тихо ответила государю Надежда Андреевна, наклонив голову.

– Расскажите мне все подробно: как поступили вы в полк и с какой целью, – проговорил государь.

Он говорил с Дуровой стоя, опершись рукой о стол.

Надя дрожащим голосом в кратких словах рассказала государю историю своей жизни и причину своего поступления в уланский полк.

Император слушал со вниманием. Когда она окончила, государь стал хвалить ее неустрашимость:

– Вы первый пример в России; ваши начальники о вас отзываются с большой похвалой. Храбрость ваша беспримерна, и я желаю сообразно этому наградить вас и возвратить с честью в дом вашего отца.

– Будьте милостивы ко мне, ваше величество, не отправляйте меня домой, – проговорила Надя голосом, полным отчаяния, и снова упала к ногам государя. – Не заставляйте меня, государь, сожалеть о том, что в сражении не нашлось ни одной пули, которая бы прекратила дни мои.

– Встаньте и скажите, чего вы желаете.

– Милосердный государь, дозвольте мне носить мундир и оружие. Это – единственная награда, которую вы можете мне дать… другой не надо. Государь, я родилась в лагере! Трубный звук был моей колыбельной песней… я страстно люблю военную службу и чуть не с колыбели полюбила; начальство признало меня достойной носить мундир и оружие. Признайте и вы это, великий государь, и я стану вас прославлять, – тихо проговорила Дурова, смотря на государя глазами, полными слез.

– Если вы полагаете, что одно только позволение носить мундир и оружие может быть вашей наградой, то вы ее получите, – после некоторого молчания проговорил государь.

– Ваше величество! – с радостью воскликнула Надежда Андреевна.

– Вы будете носить мое имя, то есть называться Александром, но не забывайте ни на минуту, что имя это всегда должно быть беспорочно и что я не прощу вам никогда и тени пятна на нем… Теперь скажите мне, в какой полк хотите вы быть помещены? – спросил император Александр Надежду Андреевну.

– Куда вы, ваше величество, соблаговолите меня назначить.

– Назначаю вас офицером в Мариупольский гусарский полк – этот полк один из храбрейших. Я прикажу зачислить вас туда. Завтра вы получите от генерала Ливена денег, сколько вам надо будет на обмундировку.

Государь подошел к столу, взял с него крест Святого Георгия и собственноручно вдел его в петлицу мундира счастливой Нади.

Она вспыхнула от радости и в замешательстве схватила обе руки государя и стала их с благоговением покрывать поцелуями.

– Ваше величество! Мой всемилостивейший монарх!.. – заговорила было Дурова, но слезы радости и счастья мешали ей говорить.

– Надеюсь, что этот крест будет вам напоминать меня в важнейших случаях вашей жизни, – проговорил государь.

«Много заключается в словах сих! Клянусь, что обожаемый отец России не ошибется в своей надежде; крест этот будет моим ангелом-хранителем! До гроба сохраню воспоминание, с ним соединенное; никогда не забуду происшествия, при котором получила его, и всегда-всегда буду видеть руку, к нему прикасавшуюся!» – так пишет Дурова в своих записках.

Надежда Андреевна счастливой, довольной вернулась в свое временное помещение в Петербурге; обласканная государем, с Георгиевским крестом на груди и с офицерским чином, теперь почитала она себя счастливейшей в мире.

Во время своего пребывания в Петербурге Надежда Андреевна остановилась в квартире флигель-адъютанта Засса.

Когда Дурова вернулась из дворца в отведенную ей комнату, ей сказали, что ее желает видеть какой-то человек.

– Кто такой?

– Не знаю-с! Чиновник с вашей родины, – ответила Наде дворовая девушка Засса, приставленная к ней для услуг.

«Странно, кто бы это мог быть?» – раздумывала молодая женщина.

– Прикажете впустить?

– Пусть войдет.

К Наде вошел ее муж, Василий Чернов. Он остановился у порога, как виновный, не смея поднять своих глаз на жену.

– Василий! Ты ли? – удивилась молодая женщина.

– Я… я… Наденька… Надежда Андреевна.

– Зачем пришел?

– Повидаться.

– Ведь между нами все кончено.

– Ты – моя жена.

– Да… по имени, по бумагам.