Лев Каневский - Несравненная Жозефина

Как ей хотелось уже сейчас, долго не дожидаясь, стать вровень с ними, а может, даже возвыситься над ними. У нее есть порука – незабываемые пророчества мартиникской гадалки.

Но ее сладкие, возвышенные грезы вдруг были резко, безжалостно развеяны собственным мужем.

Впервые он стал осыпать ее незаслуженными, как ей казалось, упреками. Она, мол, дикарка из тропических лесов, необразованная, невоспитанная девчонка, не умеющая вести себя в высшем обществе, и ей там, следовательно, не место. Как она осмелилась явиться в монастырь со своим уставом – постоянно следить за ним в салонах, не позволять удаляться с приглянувшейся ему дамой, нудно твердить при всех о своей большой к нему любви, устраивать отвратительные сцены ревности. В Париже все уже давным-давно забыли о супружеской верности, и напоминание о ней вызывает лишь снисходительную улыбку как у мужчин, так и у женщин. Ее ревность – нечто старомодное, годится для заморских департаментов, а не для Парижа.

Более того, до чего додумалась, просто умора! Пишет ему нравоучительные письма. Что за моветон! Что из того, что ее фразы литературно отточены, умело закруглены, а стиль легкий, прямо-таки воздушный? Чему-то же ее научили там, в пансионе, на Мартинике?

Роза сильно страдала от того, что ее муж считал ее деревенщиной. Она старалась, как могла, исправиться, наверстать то, что было упущено там, дома. Она стала много читать, подолгу беседовать с обратившими на нее внимание поэтами, писателями, учеными, впитывала, как губка, небрежно рассыпаемые ими на ходу знания, но муж как будто и на замечал ее стараний, ее желания стать послушной, а лишь постоянно недовольно ворчал, как старый брюзга, и рядился в тогу ее ментора, формирующего характер своего ученика.

Он даже приставил к ней в качестве мэтра своего друга Патриколя – любителя Вольтера и такого распутника, как он сам. И чем больше она ему покорялась, тем Александр все больше входил в свою роль перевоспитателя и становился вторым занудливым Патриколем. «Упорно следуя моему намерению, – свысока поучал он все больше впадающую в отчаяние супругу, – ты приобретешь знания, которые возвысят тебя над другими, и тогда, сочетая ученость высокую со скромностью, ты станешь самим совершенством среди женщин».

Роза, несомненно, понимала, что, подвергая ее жестокому остракизму, обидным издевательствам, он преследовал только одну цель – внутренне выговорить себе право на супружескую измену. От этой мысли ей становилось не по себе, и она заливалась слезами.

В январе 1781 года Александра из Бретани, из Бреста, перевели в Страсбург, и он снизошел до того, что позволил ей приехать туда к нему. В этом городе «прекрасная креолка» стала главной достопримечательностью местного аристократического общества. При ней виконт не позволял себе привычного пренебрежения, и Роза по наивности искренне считала, что здесь, в провинции, они наконец смогли обрести чуть было не ускользнувшее из рук семейное счастье.

Довольно скоро она убедилась, что ее присутствие тяготит любвеобильного супруга, все сильнее раздражает его. Она решила уехать, чтобы не доводить дела до печальной развязки. Несмотря на свои огорчения, она уезжала из Страсбурга в приподнятом настроении. Она знала, что внутри нее зародилась новая жизнь, и радовалась этому. Скоро она станет матерью, и тогда Александр, даст бог, образумится. Но грозовые облака все сгущались у нее над головой.

Александр продолжал заниматься своим любимым делом – покорять женские сердца, весело и беззаботно танцевал на балах, умножая свои победы. Он по-прежнему редко появлялся в мрачном особняке отца на улице Тевено, где в заточении изнывала его молодая супруга.

3 сентября 1781 года произошло событие, которое оторвало его на время от привычного вихря удовольствий. У Розы в этот день появился первенец, мальчик, будущий вице-король Италии. Она назвала его Эжен-Роз. Александру волей-неволей пришлось находиться у изголовья роженицы. Обрадованный рождением своего законного наследника, виконт, казалось, раскаялся в своих беспутных заблуждениях, и как образцовый муж и отец целых два месяца не отходил от счастливой Розы. Малоопытный притворщик, однако, долго не выдержал такого испытания супружеским спокойствием. Тяга к абсолютной, ничем не ограниченной свободе взяла верх. Он вновь стал порхать от одной смазливой мордашки к другой, как бабочка от одного красивого цветка к другому. Строгая мадам Реноден, чтобы положить конец его парижскому распутству у всех на глазах, выхлопотала ему назначение в действующую армию в Италию, где он тоже весело проводил время на карнавалах, обхаживая огненно страстных брюнеток. Он вернулся с Апеннин почти через год – 25 июля 1782 года. Эту дату Роза никогда не забудет – она попортит ей немало крови.