Лев Каневский: Несравненная Жозефина

Ваша звезда указывает на два брака. Первый ваш муж – уроженец Мартиники, но он будет жить в Париже и носить саблю. Он изведает краткое счастье с вами. Какой-то злобный процесс вас разъединит, и королевство франков погрузится в пучину несчастий. Ваш муж трагически погибнет, оставив вас вдовой с двумя детьми на руках. Второй будет сильно смуглым, но европейского происхождения, человек незажиточный, даже бедный, но он станет знаменитостью; весь мир будет овеян его славой, и он подчинит своей власти множество других народов. Вы станете очень знатной дамой и будете обладать верховной властью. Вы будете больше чем королева! Однако неблагодарные люди забудут о ваших благодеяниях, и вы умрете глубоко несчастной женщиной.

Все это произойдет в какой-то части кельтской Галлии, и вы не раз при своем благополучии пожалеете о том, что бросили эту тихую и безоблачную жизнь в нашей колонии…

У бедной ошарашенной Розы перехватило дыхание. Она вытаращила глаза на абсолютно невозмутимую мулатку. Да в своем ли она уме? Делать такие фантастические предсказания! Огорошила, ничего не скажешь!

– Больше чем королева! Это как понять? – терялась в догадках взволнованная Роза.

Не менее ее была заинтригована ее подружка, которой, по словам колдуньи, быть султаншей, а это ведь тоже королева. Только на Востоке.

Черт знает что такое! Две будущие сюзеренши на Мартинике – затерянной в океане в гряде Наветренных островов…

Несколько ночей взбудораженные подружки не спали, они были так перевозбуждены, что, казалось, Морфей отказывал им в своих успокоительных объятиях.

В конце концов Роза не выдержала, рассказала о чудесных предсказаниях отцу, но тот и ухом не повел.

– Мало ли что наговорят эти пройдохи-мулатки с больным воображением. Только слушай, – предостерег он дочь.

Жизнь шла своим чередом, один день сменялся другим, и прекрасная креолка старалась забыть все, что ей напророчествовала ирландская ведьма. Тот, кто слишком много обещает, вызывает лишь подозрения, убежденно говорила она подружкам.

Но в эту минуту она не отдавала себе отчета, что пророчества Элиамы уже начинали, как это ни странно, сбываться.

Уильям ее на самом деле не забыл, он помнил о данной ей клятве и писал ей письма. Но его мать, не желая неравного брака сына (они были куда богаче семьи Таше), не передавала их Розе, складывая нераспечатанными в шкатулку. Их там уже накопилось больше двадцати. А Роза, несмотря на совет мулатки «порвать с молодым креолом», не собиралась этого делать, надеясь, несмотря на все сердечные мучения, когда-нибудь стать его женой…

…Летом 1805 года император Наполеон I со своей супругой Жозефиной совершал поездку по Италии, где состоялись торжества по поводу годовщины всем памятной его сокрушительной победы над австрийцами при Маренго.

В монастыре, у подножия горы Монт-Чени, через которую лежала через Альпы дорога домой, иеромонах рассказал ему интересную историю. На самой вершине этой горы в мрачном, убогом ските живет какой-то странный отшельник, который, по-видимому, дал обет молчания. Он там ни с кем не общается, живет в этой глуши один как сыч, и о нем их братии, по сути дела, ничего не известно. Говорят, он – англичанин, но родом с Мартиники, за какие-то политические козни оказался в парижской тюрьме Тампль, откуда кто-то помог ему выбраться. Он эмигрировал в Италию, принял монашеский постриг и долгое время жил здесь, в обители. Потом ушел от них, поселился на вершине горы.

Слушая настоятеля, Наполеон, видимо, что-то мучительно вспоминал. На память ему, как известно, жаловаться никогда не приходилось. Да, это он распорядился отправить за решетку генерала Ле Бюка с его сообщником, каким-то англичанином, за их попытки помешать его коронованию в Нотр-Дам в декабре 1804 года.

«Уж не тот ли это англичанин с Мартиники, родины Жозефины, о котором она не раз рассказывала? Ее первая детская любовь, ее “жених”, с которым ее связывала клятва верности?» – пронеслось у него в голове.

Он рассказал об этом Жозефине, и она загорелась желанием непременно увидеться с ним. Может, правда?

– Да что вы, ваше величество, – возразил ей кто-то из монахов. – Придется забираться на самую вершину. Дорог там нет, никакому экипажу не проехать. По узким каменистым тропам опасно даже ходить, того и гляди, свалишься в пропасть со скалы. Нет, вам лучше отказаться от этой затеи.

– Желание императрицы для меня закон, – громко засмеялся Наполеон. – Ну что же, если нельзя доехать, будем карабкаться! Мне не впервой.