В самом городе Царицыне, в воеводских хоромах, сидит царицынский воевода Тимофей Васильевич Тургенев, человек лет сорока пяти, с умным, загорелым на солнце лицом. Он одет в свои боевые доспехи. Сейчас только он возвратился со стен города, где расставлял новые караулы и поручил руководство прибывшему из Астрахани сотнику Богданову. Лицо его выражает не страх, но сильное утомление: вот уже с неделю продолжается осада, и в эту неделю он не знал ни покоя, ни сна. Он грустно задумался, облокотясь на стол. Перед ним сидит помощник воеводы, его племянник Николай Тургенев – молодой человек лет двадцати трех, с густыми, белокурыми волосами и едва пробивающимися усиками и бородкой. На лице молодого человека также написано сильное утомление.
– Скоро ли помощь будет сверху? – говорит воевода. – Если, чего не дай Бог, запоздает – мы погибли.
– Плохо, дядюшка, – отвечал племянник. – Еще благодаря валу и помощи прибывших из Астрахани стрельцов можно бы отстоять город, но жители сильно предубеждены против тебя, и я боюсь измены.
– И что я им сделал? – вздохнул Тимофей Васильевич. – Я ведь недавно приехал сюда. Всему злу виновник мой предшественник Унковский. Он настроил против себя жителей, вот они и думают, что все воеводы таковы. Боярин Матвеев говорил мне: «Исправь ошибку Унковского, не будь таким, как он». И я ехал было сюда в полной уверенности со временем исправить вековое зло, заставить жителей иначе думать о воеводе, но как быть, знать, Богу было не угодно! Не успел оглядеться, как Стенька нагрянул, ну, теперь и должен расплачиваться за старые грехи прежнего воеводы.
– Да, дядя, ужас, что говорят про Унковского! – подтвердил молодой человек. – Я не знаю, как терпели его так долго на воеводстве, как это боярин Матвеев не знал об этом?
– Да где же взять-то лучше?
– Как где? Мало ли ныне из немецкой земли молодых людей воротилось, из науки. Вот хоть я, вот Александр Артамонов, Юрий Барятинский, да мало ли кто: назначай нас, мы иначе поведем дело. – И глаза молодого человека заблестели.
– Мы и ехали было с тем сюда, да Бог, видно, не приведет сделать доброго дела, мы должны погибнуть. Благодарю Бога, – сказал воевода, перекрестясь на иконы, – что я не взял сюда семью: она хоть спокойна в Москве.
На дворе раздался шум, и в комнату вошел стрелецкий пятидесятник Крылов.
– Беда, боярин. Жители взбунтовались, стрельцы пристали к ним, ворота отперты. Богданов убит.
– Все пропало! – вскрикнул воевода – За мной, Николай! Умрем в честном бою.
На улице Царицына шум и смятение, ворота отперты. Казаки идут в город. Воевода вышел к стрельцам, сторожившим башню.
– Поборемся, братцы! – говорил он. – Изменники сдали город, запремся в башню. Будем там ждать помощи. Покуда хоть один шаг занят нами, город не весь взят. За мной, в башню!
Но только пятидесятник с десятью стрельцами, тремя холопами воеводы и тремя посадскими последовали за воеводой и племянником в башню. Остальные остались на улице.
Башня была укреплена, но силы защитников были ничтожны; тем не менее Тургеневы решились умереть, но не сдаваться.
Сквозь окошко бойницы башни защитники смотрели на город. Там по улицам ходят казаки и вместе с жителями и стрельцами грабят воеводские хоромы. Все кабаки открыты, дны бочек выбиты, вино льется рекой. У городских ворот лежат трупы защитников, их очень мало – между ними виден труп Богданова.
Но вот раздался звон в городском соборе, на паперть собора выходит городской протопоп с крестом в руках, за ним два священника, дьякон и дьячки, все в полном облачении, за ними толпой валит народ. Они направляются к городским воротам.
В ворота въезжают Разин, с ним Васька Ус и другие есаулы и старшины. Протопоп и духовенство идут к нему навстречу.
– Вы зачем здесь, попы? – спрашивает Разин.
– Встретить нашего освободителя с честью, как подобает, – отвечал с поклоном протопоп.
– Ну, спасибо, снимайте ризы-то да в гости ко мне на воеводский двор.
Тихо вокруг башни, где заперлись верные Тургеневы с гор-стью людей; зато в доме воеводы идет попойка. Царицынцы угощают казаков и их атамана; из дома несется шум и гам.
– Воеводу Унковского сюда! – кричит опьяневший Разин.
– Унковского нет, здесь другой уж воевода, – докладывает ему новый казак Дружинин, из царицынцев.
– Ну, все они равны. Подайте воеводу! – гремит Разин.
– Воевода заперся в башне, – отвечают ему.
– Ну, взять башню – эка невидаль. Города брал, перед башней не спасую, – говорит, бросая страшные взгляды, Разин.
Читать дальше