Александр Антонов - Великий государь

– За ними и выстоим, как подойдут ляхи, – заявили ростовчане.

Оценив силы собравшихся, Филарет с горечью отметил, что непосильно им исправить разрушения веков, но благословил на подвиг.

– Делайте посильное, дети мои. Да помните, что у нас есть твердыня от врагов – наш с вами собор.

В эти же дни из Москвы пришли в Ростов Великий суровые вести, которые касались прежде всего Филарета. И они оттеснили заботы митрополита о защите города от разбойных отрядов поляков. Пришел в палаты Филарета бывший холоп Романовых, который в день кончины боярина Никиты Романовича отпросился на богомолье и ушел странствовать по монастырям России. Филарет помнил Якова еще крепким молодым мужиком. Теперь же стоял перед ним старец.

– Князь-батюшка владыко, прислали меня добрые люди поведать тебе о горе в вашем роду, – начал рассказывать Яков.

Филарет же остановил его, отвел в трапезную, накормил. Лишь после этого велел продолжать.

– Говори, сын мой Яков, с чем пришел.

– Говорю, владыко. Беда пришла в ваш дом. Князь Юрий Трубецкой, а еще князья Иван Катырев да Иван Троекуров вели войско под Калугу, кое дал им царь Василий, и пустились в заговор против государя. Да заговорщиков предали. Им удалось бежать в стан самозванца. Сие случилось в майские дни, а ноне… – Яков замешкался.

– Говори, сын мой, не коснея.

– Ноне все твои сродники толпою ушли в Тушино и поклонились вору.

– Господи, что же их подвигнуло на это? Кто вынудил? – воскликнул Филарет. Да ответ ему был ясен: виною всему был сам царь Василий.

– И кто ушел? Ты видел их? – спросил Филарет.

– В стане самозванца я не был. Ан слышал, что ушли князья Сицкие и Черкасские. Еще князь Дмитрий Трубецкой, с ними же Засекины и князь Борятинский. О господи, горе нам! – Яков замолчал и заплакал, отвернулся.

– Что же они там делают? – еще не осознав случившегося, спросил Филарет.

– Служат, батюшка-владыко, служат самозванцу. Самозванец и есть. Ведь я же сам видел, как боярский сын Валуев застрелил из мушкета того, кого за Митеньку приняли.

Филарет отправил Якова отдыхать, а сам до глубокой ночи не находил себе места, все ходил, думал. И думы его были крутые. Пришел бывший князь и первый боярин России к мысли о том, что его большая родня выступила не за самозванца, а прежде всего против царя Василия, запятнавшего себя на троне многими грехами. Понял Филарет, что началось противостояние всего окружения романовского рода окружению царя Шуйского. И было очевидно, что биться предстоит до последнего дыхания, пока кто кого под корень не подрубит. И ему, Филарету, старшему ноне в роду Романовых, не быть в стороне, не спрятаться за святительскими одеждами, а как былинному иноку Пересвету ждать своего часа, дабы сойтись с Шуйским впритин. Что ж, он готов к той смертельной рукопашной схватке. Ему и живот не жаль для торжества правды. А правда за Романовыми и кто с ними. И потому, как только упущениями царя Василия Россия была ввергнута в новое самозванство и междоусобие, противники Шуйского сочли своим долгом подняться против него. И никто из Романовых не может быть приверженником Лжедмитриев, потому как не по их воле возникло и первое, и второе самозванство. Романовы берегли и готовили на престол истинного Дмитрия. И ежели бы не злочинство «проныра лукавого» Бориса, ноне на троне восседал бы истинный царь Дмитрий, потомок рода Калитиных, и не было бы опалы Романовых, не было бы царя Бориса, царя Василия, а Россия бы не впала в великую смуту.

В полночь Филарет встал на молитву. И тут неожиданно его обожгла мысль о том, что теперь настало самое время достать трон новому законному государю, племяннику царевича Дмитрия, князю Михаилу Романову. Мысль эта показалась Филарету крамольной, греховной, и он просил Всевышнего проявить к нему милость, избавить от крамольного наваждения. Но тщетны были его мольбы, мысль, словно гвоздь, все глубже и глубже впивалась в его сознание. Она же привела Филарета к неотложному шагу. Он счел, что будущего престолонаследника нужно уберечь от всех злодейских происков, спрятать его там, где бы никто не нашел.

Филарет действовал решительно и быстро. Лишь только Яков отдохнул, он снарядил сего верного человека в Москву, дал ему коня, возок, денег, а в помощники в пути – церковного служку. Якову же дал строгий наказ:

– Ты, сын мой, исполни мое повеление. Как примчишь в Москву, иди на наше подворье и скажи старице Марфе, чтобы не мешкая уезжала в Костромскую землю, там скрылась бы вместе с сыном Михаилом понадежней. И тебя Христом Богом прошу идти с ними. Да при случае подай мне весточку, как все будет.