Дмитрий Барчук - Александрия

Правы все-таки мудрые китайцы: кризис на самом деле – не только угроза, но и шанс. Сейчас, по прошествии семи лет, я оглядываюсь назад и понимаю, что если бы не было того августовского дефолта по ГКО, рыночная экономика в России вряд ли состоялась бы.

Это была настоящая очистительная буря, показавшая, кто в нашем бизнесе чего стоит. Очень многие разорились, но нашли в себе силы снова начать все сначала. И сейчас они владеют процветающими предприятиями. Кто был слабее, те уехали из страны. Но я не думаю, что они от этого стали счастливее. Выжили сильнейшие. Или те, кто вовремя приспособился к переменам? Но для российской экономики и девальвация рубля, и реструктуризация долгов пошли только на пользу. Если раньше деньги можно было делать из воздуха, например на ГКО, то теперь надо было работать. Если хочешь хорошо зарабатывать, иди в реальный сектор, производи реальный товар, оказывай востребованные на рынке услуги. Богатей вместе со страной, но не отдельно от нее. Халявы больше не будет.

Это была самая удачная сделка в моей жизни. Я каким-то шестым чувством тогда, в сентябре 1998‑го, почувствовал, что настал момент сделать выбор: с Россией я или нет. Я его сделал. Поставил все на Россию. И даже сейчас, сидя в тюрьме, я об этом не жалею. Я все сделал правильно.

Работы оказалось море. Антон Журавлев, оставшись на хозяйстве в тонущем банке, только и успевал отбиваться от назойливых кредиторов. Леонид Неклюдов налаживал работу службы безопасности в новых подразделениях холдинга и едва успевал вовремя раскрывать заговоры конкурентов. Я же сосредоточился на оптимизации бизнеса. Благо цены на нефть наконец-то начали расти, но до полного возврата всех долгов, особенно иностранцам, было еще очень далеко. «Трансфертные цены», «скважинная жидкость», что поставил мне в вину томский губернатор, были лишь частью реализации моего плана по созданию высокорентабельного бизнеса.

Да, подразделения холдинга продавали нефть друг другу практически по себестоимости, конечная же ее реализация на экспорт осуществлялась через офшорные компании, зарегистрированные на Кипре или в Гибралтаре. Работали мы и через отечественные офшоры: Калмыкию, Горный Алтай, различные закрытые территориальные образования, имеющие налоговые льготы. Сейчас мне это ставят в вину как уклонение от уплаты налогов. Но тогда, после кризиса, все крупные компании работали именно таким образом! А иначе мы никогда бы не расплатились с долгами.

На рубеже тысячелетий в канун самого Нового года Борис Николаевич Ельцин вновь удивил страну. Он сам, по собственной воле сложил с себя полномочия президента и ушел в отставку. На политическом горизонте неожиданно возникла фигура преемника. Я попросил Леонида навести справки о будущем президенте страны.

– Сим Сим заверил, что все в порядке. Курс останется неизменным. Это наш человек, – не без гордости за своих коллег доложил Неклюдов.

Уже в первой половине 2001 года мы вернули все свои долги, а вскоре прикупили еще и Дальневосточную нефтяную компанию. Теперь моя нефтяная империя простиралась от Волги до Японского моря. По разведанным запасам нефти мы вышли на второе место в стране, а по добыче – на первое. Я стал пристально присматриваться к Западно-Сибирской нефтяной компании. И уже подписал с ее главным владельцем договор о слиянии двух наших монстров. За получение контроля над объединенной компанией нам предстояло выплатить ее хозяевам три миллиарда долларов. Но для меня это уже были не такие большие деньги. Ведь за 2002 год я одних только дивидендов по своим акциям получил почти столько же. После чего Forbes и поставил меня на первую строчку в списке самых богатых людей России.

Париж встречал победителей непогодой. С раннего утра небо затянулось свинцово-серыми тучами, накрапывал мелкий дождь. Клейкие молодые листочки на деревьях ежились под порывами переменчивого мартовского ветра.

В рабочих предместьях, в кварталах бедноты, несмотря на поздний час, улицы были пустынны, окна домов закрыты. Не было привычной городской суеты, снующих туда-сюда пешеходов, гремящих экипажей, горластых торговок на обочинах. Казалось, город вымер. И только цокот подкованных копыт по камням мостовой свидетельствовал о наличии жизни.

Александр въезжал в столицу побежденного неприятеля на белом коне впереди колонны союзных войск. Рядом с ним горделиво держались в седлах союзники – генерал Шварценберг и прусский король. Даже старый друг Фридрих-Вильгельм, чувствуя историческую важность происходящего, держался в седле на редкость уверенно.