Ольга Клюкина - Весенняя песня Сапфо

Но сама Сапфо при этом словно оставалась немного в тени и со своей знаменитой, тихой улыбкой наблюдала за тем восхищением, которое вызывало у окружающих ее неукротимое творчество.

Впрочем, некоторые мужчины были абсолютно уверены, что Сапфо черпает свою мудрость и глубокомысленные суждения из какого-то особого, тайного учения философской школы, доступного пока только посвященным. И вся загадка лишь в том, что никто про эту самую школу и, главное, таинственного наставника Сапфо – разумеется, мужского пола! – просто ничего не знает.

Поэтому при встречах с Сапфо многие мужчины старались поскорее завести разговор о разбросанных по материку и греческим островам всевозможных ученых студиях, знаменитых мудрецах древности, принимались цитировать расхожие афоризмы, рассуждать об истине, о свойствах материи, категориях счастья и обо всем, что могло бы заставить поэтессу проговориться о своем секрете.

Сапфо с удовольствием включалась в такие ученые беседы, но у всякого, кто пытался выведать и понять ее философские воззрения, неизменно оставалось чувство, что эта непостижимая женщина все же скрывает от окружающих какую-то главную тайну, хотя при этом, казалось бы, совершенно открыто говорит обо всех своих взглядах, симпатиях и антипатиях.

Наверное, у Сапфо действительно была такая тайна – ее творчество, – которую невозможно объяснить никакими словами, ни тем более изложить по пунктам на восковой табличке.

Она ведь и сама до конца так и не поняла, что это такое: мучительный, счастливый недуг, награда или кара? Как расценивать посланный ей великими богами поэтический дар?

Сапфо еще раз поправила новую, необычную прическу и под конец украсила волосы на затылке небольшим букетом свежих фиалок.

Нынешним летом Сапфо незаметно ввела в своей школе настоящую моду на украшения из живых цветов. И теперь никому из ее подруг почему-то не хотелось украшать себя золотыми заколками для волос, подвесками из драгоценных камней, бронзы или слоновой кости, как это принято у столичных красавиц. В большом загородном доме, где на жаркие летние месяцы располагалась знаменитая «школа Сапфо», все наперебой украшали свою одежду и волосы живыми цветами.

А Филистина однажды сплела себе такой венок из колосьев пшеницы и дубовых листьев, что от ее прелестной головки невозможно было оторвать восхищенных взглядов.

Одна только Дидамия не поддавалась, как она говорила, на «цветочные глупости». Эта женщина любила во всем определенность, твердость и потому по-прежнему предпочитала носить на себе украшения, которые имели несомненную материальную ценность, – в основном из благородных металлов.

Кое-кто даже усматривал в своеобразной моде, появившейся в школе Сапфо, особый намек на демократические веяния и политические события, происходившие на всех островах, включая и Лесбос, и особенно на материке – в Афинах.

Повсюду шла борьба с тиранией, устанавливались новые законы, многие привычные основы переворачивались вверх дном. Мол, даже в школу Сапфо долетел легкий ветерок перемен – только он коснулся не женских умов, а исключительно волос и одежды легкомысленных красавиц.

Сапфо, как всегда, с подобными рассуждениями не спорила, а только тихо посмеивалась.

Не будет же она каждому рассказывать, что просто каждый цветок или форма листа на дереве каким-то тайным образом соответствуют мелодии, которую женщина, с присущей ей внутренней чуткостью, ощущает в себе уже с раннего утра. Поэтому в один день ее украшением может стать победная, алая роза, а в другой рука сама тянется к тихой маргаритке или к чувственной лилии.

Но сегодня почему-то Сапфо выбрала именно фиалку – весенний цветок, который по осени снова набил цвет…

Сапфо брызнула на волосы из маленького расписного флакона несколько капель фиалковой воды, желая усилить аромат своего букета, когда в дверь заглянула служанка.

– К нам явился Алкей, моя божественная, – сказала она, с интересом разглядывая новый облик Сапфо. – А с ним в повозке сидит незнакомец с грязной седой бородой и палкой. Старикашка до сих пор спит – ведь он чуть живой! А раз держит в руках палку – то наверняка к тому же и хромой. И зачем только люди на старости лет зря трясут по дорогам свои ветхие кости?

Самая старая в доме, любимая служанка Сапфо – Диодора любила временами от души поворчать и пользовалась тем, что госпожа ей это позволяла.

– Скажи Алкею – пусть зайдет, – сказала Сапфо, бросая прощальный взгляд в зеркало из светлого металла и убирая его до завтрашнего утра.