Ольга Клюкина - Весенняя песня Сапфо

Сколько же тысяч поколений беспокойно стрекочущих цикад, должно быть, сменилось с тех пор? Или же среди них есть одно вечное, бессмертное существо, поющее по ночам о медовых радостях любви и краткости человеческой жизни, о неумолимом времени, с которым не могут справиться даже всемогущие боги?

– Ты не слушаешь меня, Псаффа? – окликнула Сандра подругу.

– Слушаю – но не понимаю. Какая радость в посмертной славе? Помнишь, как написал в одной своей песне Архилох:

Сандра вдруг протянула руку и легонько дотронулась до груди Сапфо.

– Что? Что у тебя с сердцем, Псаффа?

– Ничего.

– Нет, я же слышу. Оно так стучит, как будто вот-вот вылетит из груди. Твое сердце сегодня – как ястреб, который собирается тебя заклевать…

Сапфо вспомнила слова Филистины: сейчас, когда в глазах Сандры отражалась луна, в ее зрачках действительно словно загорелись два далеких желтых факела. И от этого неистового свечения становилось как-то не по себе.

– Боги, опять начинаются твои фантазии…

– Нет, ты должна мне сказать! С кем ты сегодня встречалась? Что говорила? Может быть, видела что-то необычное во сне? И я скажу, откуда тебе угрожает опасность!

Сапфо в ответ лишь упрямо качнула головой.

Разве можно птицу заставить петь, поставив клетку посередине зала? Или насильно принудить поэта выкладывать все, что у него на душе, пока рука сама не потянулась к лире?

пробормотала Сапфо, торопливо покидая комнату, наполненную лунным светом и тревожными песнопениями цикад.

Бедный старичок Тифон, стрекочущий и прыгающий где-то среди темной травы на четырех тонких лапках! Ну почему именно сегодня ты надрываешься изо всех сил?

Утром Сапфо дольше обычного занималась своей прической.

Ей захотелось сотворить на голове что-нибудь такое, чтобы ее от природы красивые темные густые волосы привлекали к себе внимание любого, с кем ей сегодня доведется встречаться. Ну да, любого – в том числе и Фаона…

Сапфо решила собрать их на затылке в пучок, но оставить по бокам два черных блестящих локона, которые спускались бы из-за ушей, подчеркивая белизну щек и шеи. Эти завитые локоны доходили ей почти что до пояса и напоминали необычное, дорогое украшение.

Сапфо еще раз посмотрела на себя в бронзовое зеркало – она знала, что красива от природы, но сегодня лишний раз хотела в этом убедиться.

Да, боги подарили Сапфо при рождении многое, о чем может мечтать любая женщина: стройную фигуру, нежную белизну кожи, которую летом не портил загар, выразительные карие глаза.

Но если бы каждую черту лица Сапфо можно было рассмотреть отдельно, причем спокойным, бесстрастным взглядом, то в ее внешности не нашлось бы ничего слишком уж удивительного: да, небольшой, правильной формы нос, карие глаза, четко очерченные губы, высокая шея…

Пожалуй, изнеженная, трепетная красота той же златокудрой Филистины могла гораздо сильнее поразить чье-либо воображение.

Но все же всякий, кто хотя бы раз беседовал с Сапфо, потом утверждал, будто никогда до этого не встречал женщину более привлекательной и прекрасной наружности. Мало того, у многих после первой же встречи складывалось впечатление, что именно эта в меру молчаливая, в меру веселая, но при этом безмерно загадочная женщина знает секрет человеческого счастья. И если хорошенько попросить, она сможет поделиться этим секретом со всеми. Достаточно иметь счастливую возможность постоянно находиться возле Сапфо: слушать ее песни и смех, видеть, как она танцует, или даже просто ест или спит.

Наверное, именно поэтому в школе Сапфо постоянно появлялись новые ученицы самых разных возрастов, уверенные, что, чем дольше им посчастливится здесь побыть, тем больше и у них самих появится шансов когда-нибудь тоже достичь женского совершенства.

Однако подобное ощущение внутренней гармонии Сапфо было обманчивым: в ее душе, как и у любого другого человека, постоянно кипели разные страсти. Она могла раздражаться, печалиться, возмущаться, но с годами научилась хорошо это скрывать от окружающих.

Точнее, наоборот: Сапфо научилась все свои эмоции честно, без остатка выплескивать в стихотворения и песни. Потому-то ее строки получались буквально заряженными искрометными, живыми чувствами и поражали слушателей – как мужчин, так и женщин! – тем, что совпадали с их самыми, казалось бы, затаенными мыслями и переживаниями.