Александр Войлошников - Пятая печать. Том 2

Кто, отмотав срок, жить начинает заново, кто «разведен» хроническими разводами до кондиции «Рислинга», а алиментами зажат так, что монтажные полевые называет «половые», так как такое рубля удлинение — единственный шанс для жизни продления… жизни такой хотя б половой. Иногда встречаются романтики, которых голубая даль манит сильней, чем рыжий рубль любой длины…

В кают-компании Жора проникновенно поет песенку Окуджавы про барабанщика, а дождик потихонечку барабанит по крыше, аккомпанируя задумчивой песенке. Но едва Жора заканчивает песенку, как нежное, но настойчивое давление со стороны дамского коллектива, уплотненного до состояния солидарности, возвращает его к чадящему костру для приготовления обеда. В трогательной дамской заботе о наших желудках чувствуется дирижерская палочка Светы, обиженной тем, что сегодня ее к костру не пускают, хотя готовить она умеет, любит и очень хочет. От Эли я знаю, что у Светы хронический бронхит и пока дождит, Жора лучше в костре дотла сгорит, но свою Светку из спальника не выпустит!

Шуршание дождя на крыше постепенно стихает. Виктор выбирается наружу, с удовольствием распрямляет крупногабаритный организм — сладко потягивается, прогибаясь назад. Потом обращается к Жоре:

— Остап Берта Мария Бендер сказал о России бессмертные слова: «Нет, это не Рио-де— Жанейро!» Поэтому в нашем климате после кофе поют песни печальные, про ямщиков умирающих…

Жора не отвечает. Одержав победу над упрямством намокших дров, он разводит высокое устойчивое пламя и, повесив над костром парочку ведерочек, свои достижения гордым кличем отмечает:

— О кей, сказал дед Мокей!

Потом Жора катит бревнышко к нам и, постелив на него чехол от стрингеров, садится, приглашая Виктора сесть рядом.

— Колитесь, заговорщики, о чем секретничали, пока я ваших дам развлекал?

— У нас, Жора, муторные разговоры, под стать погоде: про историю России, — говорит Виктор, садясь на бревнышко. — И про Великий русский народ, как его обозвал Сталин, раскочегаривая энтузиазм шовинизма в этом гадком народишке. Страшна, кровава русская история и, как подумаешь, так и не знаешь: то ли пожалеть такой народ, Богом обиженный, то ли обложить его вместе с его судьбой «тихим добрым словом» и не думать о нем больше. «Живите, как хотите! А я и без вас обойдусь» — как в киносказке говорит подданным умный царь.

Помолчали. Чувствую, как к горлу подкатывает комок безысходной тоски и жалости к несчастному и безропотно терпеливому русскому народу. Тот комок, который у Лермонтова выплеснулся словами:

Тогда были мундиры голубые, сейчас — фуражки голубые, а вонь в России та же — рабская! И говорю я:

— Много в России неразгибаемых борцов за лучшее рабство… не разгибая привычно согбенных спин, самоотверженно отстаивают они свое право быть рабами! Как же сурово осуждал русский народ декабристов и народовольцев, считая, что умирали они ради своей выгоды! А потомки этого народа выкрикивали на улицах проклятья «врагам народа»: революционерам, политкаторжанам, героям Гражданской войны, интернационалистам, приехавшим строить первое социалистическое государство! До сих пор русский народ называет предателями власовцев, отдавших жизни свои за освобождение России! Странная и страшная традиция русского народа: предавать и проклинать лучших своих сыновей!

Я, разумеется, не лучший, но и меня русский народ проклинал, предавал и снова будет проклинать и предавать при первой возможности! Больно мне от того, что я русский! А вот никем другим быть не хочу. Так и живу с этой болью. Вот и Пушкин писал: «Я не очень высокого мнения о русском народе, хотя искренне негодую, если мое мнение разделяют иностранцы».

Когда-то инициатором превращения русских людей в рабов была православная церковь, уничтожавшая свободолюбивых христиан-«беспоповцев», или староверов. Ведь христианство на Руси было не с десятого века, а с первого! Учение Христа о свободе человека принес на Русь еще Андрей Первозванный — первый ученик Иисуса Христа!

Христиане, которые назывались «нестяжателями», а позже «беспоповцами», были задолго до князя Владимира Красное Солнышко. И в семнадцатом веке, когда в Европе свергали власть феодалов, в России по инициативе церкви Соборным уложением было узаконено рабство — крепостное право, которое длилось триста лет! В Римской империи рабами были инородцы из покоренных народов, а в России благодаря православию рабами стали покорные русские люди! Русские рабы в России! Бывает ли где-нибудь такое? Расскажи американцу про это — не поверит! Рабство не для негров, а для своего же народа могла придумать только православная церковь! А сейчас мы удивляемся: почему русский народ так по-рабски труслив и покорен властям?